— Это уже наглость, — Астид растянул губы в усмешке.
Князь оттащил от ближней палатки волокушу — две длинные жерди с настилом из досок, прикрытых шкурами. Вторую от шатра, что стоял чуть дальше, бесшумно переместил Астид. Упряжь по-быстрому соорудили из веревок, обнаруженных под шкурами. Надевая импровизированные шлейки на покорно стоящих волков, Астид ухмыльнулся.
— Верхом было бы занятно попробовать.
— Это не аттракцион в балагане, — отозвался князь. — Недосуг объезжать, с непривычки могут взбунтоваться.
— Ездовая ты скотина, — полукровка потрепал волка по холке.
— Волки на войне для них, — Гилэстэл мотнул головой в сторону палаток, — боевые товарищи, а не ездовая скотина. Готов? Быстро не гони, эта конструкция не для гонки. Направление — юг.
Астид и Гилэстэл отвели упряжки от лагеря, привязали поклажу, сели, ухватившись за жерди, и волки, послушные их приказам, потянули волокуши прочь от лагеря.
Звери бежали нескорой рысью, но полукровке казалось, что он несется через ночь и дождь с дикой скоростью. Хоть волки и выбирали дорогу поглаже, волокуша подскакивала на кочках и камнях, то взлетая, то опасно накреняясь, ныряя в лужи и с чавканьем проползая мягкие мшистые впадины. Полукровка стискивал пальцы на жердях, старясь удержать равновесие и не вывалиться, и щурился от попадающих в лицо мелких камушков, клочьев травы и мха. Параллельно с ним мчалась упряжка Гилэстэла — в темноте за красными огоньками волчьих глаз призрачным облаком трепетали на ветру белые волосы.
Два раза Астид замечал вдалеке темные силуэты каких-то строений. Ветер доносил с их стороны едва уловимый мертвенный запах гари.
Дождь понемногу стих, в пелене облаков замелькал месяц. Недолгий привал сделали в середине ночи. Волки полакали воды из лужи, а затем легли, высунув языки и часто дыша. Разжав онемевшие пальцы, Астид сполз с волокуши и вытянулся на траве.
— Во имя терпения… У меня всё нутро перемешалось. Желудок теперь где-то в области горла. Было бы в нем что-то, давно бы вывалилось.
Гилэстэл, так же развалившийся на земле и глядевший на подсвеченные лунным светом бреши в облаках, не ответил.
На восходе наткнулись на урукхайское поселение. Остановились на достаточном удалении, укрывшись в ложбинке в зарослях верещатника, и с настороженным вниманием рассматривая сложенные из камней постройки, обнесенные низкой каменной изгородью. Утомившиеся волки упали на землю, вывалив языки.
— Дымов нет, — после минутного созерцания сказал Астид.
— Пойду гляну, — окутав себя пеленой невидимости, Гилэстэл медленно направился к домам.
Он вернулся через полчаса в своем обычном облике, с мрачным выражением лица.
— Ни одной живой души.
— Ушли? Как на побережье? — успокоенный словами князя, Астид тоже поднялся во весь рост.
— Не успели, — поморщился Гилэстэл. — Поднимай свою упряжку, там укроемся и отдохнем. Днем двигаться опасно.
Приблизившись к деревне, Астид увидел то, что загораживала крайняя постройка, и что привело князя в дурное настроение. Деревня состояла из шести домов, сложенных из булыжников, скрепленных меж собой смесью глины и навоза, с узкими окнами и дёрновыми крышами на деревянных каркасах. У прогоревшей двери третьего от края дома, закопченного, с обвалившейся крышей, стоял каменный жернов, подпирающий её. Из узких окон свешивались кости рук. Тошнотворные едкие запахи гари и смерти еще не совсем смылись сошедшим снегом и весенними дождями, но цветущий вереск маскировал его своим ароматом.
Астид прошел меж домами и увидел давно истлевший труп, лежавший поперек изгороди. Меж ребер, застряв в меховой безрукавке, торчала стрела.
— Неуютное местечко, — скривился полукровка.
— Не привередничай, — отозвался Гилэстэл, уже выпрягший волков из своих волокуш и привязывающий их к менгиру, служившему столбом для колодезного журавля.
К счастью, ведро на нем осталось нетронутым. Гилэстэл зачерпнул воды, настороженно понюхал её, пригубил, и, убедившись, что опасности нет, вылил в колоду у колодца. Волки жадно припали к воде. Второе ведро последовало туда же, а из третьего Гилэстэл зачерпнул сам.
— Астид, — многозначительно глянул на полукровку князь между глотками. — Скотинок наших ездовых накормить надо бы.
— Мне им что, мертвечины накрошить? — опешил тот.
— Я не это имел в виду, — поперхнулся водой Гилэстэл. — Тут наверняка водится какое-нибудь мелкое зверье — зайцы, сурки. Мы же не можем отпустить их на самостоятельную охоту.
— Вот наглядное преимущество лошадей, — Астид кивнул, вздохнув.