А перейти его было нужно — карниз на этой стороне ущелья сузился настолько, что ни пройти, ни тем более проехать по нему больше не было никакой возможности. На противоположной же стороне за мостом тянулся вдоль скалы такой же карниз, где и проходил остаток пути.
Как назло, небо стало заволакивать облаками. Солнце спряталось за облачко, и в ущелье разом сгустились сумерки.
— Не мешкать! Как солнце появится — переходим! — негромко сказанные старшиной слова отчетливо расслышали все в обозе.
Люди замерли, глядя вверх, ожидая, когда из-за медленно движущегося облака выглянет солнце. Как только краешек светила показался, вновь осветив ущелье, на мост въехала первая телега — с трофеями. Возница медленно вел лошадей под уздцы, а сзади шел старшина и следил, чтобы воз двигался ровно. Благополучно перебравшись на другую сторону, повозка тихонько покатилась вперед. Пока солнце не скрылось за новой тучей, переправиться успели все три воза с оружием. Люди в остальных телегах сидели тихо, хоть немного, но успокоенные успешным примером. Но вот снова засияло солнце, и по мосту двинулась повозка с седоками. Люди, вцепившись в края телеги и зажмурившись, шептали молитвы.
Гилэстэл и Астид, как и все остальные, с замиранием сердца наблюдали за переправой. Наконец, на мост въехал последний воз. Ратник, следящий за ровностью его хода, предупреждающе крикнул, увидев, что левое заднее колесо заезжает не на мост, а движется прямиком в пропасть. Его вскрик заглушило громкое чихание кого-то из седоков, встревоженная лошадь дернулась вперед и телега, накренившись, стала заваливаться влево. Тяжесть повозки потянула лошадь назад, люди в панике закричали, закопошились, цепляясь за обрешетку или норовя соскочить с воза. Лошадь попятилась, не в силах больше удерживать груз. Возница, вцепившись двумя руками в уздечку, тянул изо всех сил.
Астид, кинув повод своей лошади на руки Гилэстэлу, выскочил вперед. Вытянув руки и растопырив пальцы, он в последний момент удержал падающую телегу и людей на ней. На мгновение воз и всё, что на нем было: люди, узлы, корзины с едой — зависло в воздухе, а затем приподнялось над мостом и плавно опустилось ровнехонько меж кирпичей ограды. Через секунду к людям пришло осознание — кто-то заматерился, кто-то всхлипнул. Возница, белый как полотно, перехватил уздечку дрожащими руками, на которых вспухали багровые полосы от врезавшихся ремней. Изумленные глаза тех, кто видел произошедшее, устремились на Астида, облизнувшего пересохшие губы.
Полукровка почувствовал руку на плече. Оглянулся. На него с одобрительной улыбкой смотрел Гилэстэл.
Глава 9
Обоз выполз из Ведьминого ущелья на освещенный солнцем простор. Поток, зарождающийся в горных недрах, изливался наружу и струился по лесистой долине в узком глубоком русле. На берегу речки паслась лошадь Лейнолла, а сам он сидел у воды и крошил ломоть хлеба мельтешащим на мелководье малькам. Как только показалась первая телега, Лейнолл вскочил и скорым шагом направился навстречу.
— Илан Лейнолл! — старшина поднял руку в приветствии.
— Всё ли благополучно? — оруженосец с беспокойством смотрел на выползающие из ущелья возы.
— Всё хорошо, хвала богам и илану Астиду! — с чувством выдохнул старшина.
— Астиду?
— Ох, илан Лейнолл! — старшина прижал ладонь к груди, голос дрогнул. — Такое случилось!
Когда за последним возом показались Астид и Гилэстэл, Лейнолл уже знал всё о произошедшем на мосту, и встретил их широкой улыбкой.
— Илан Астид! Вы герой сегодняшнего дня! Надо устроить пирушку в вашу честь! Люди вам благодарны!
Астид коротко глянул на обозников. Люди смотрели на него кто с настороженным любопытством, кто с опаской. Даже те, кто ехал в спасенной телеге, не произнесли и слова, лишь недоверчиво косились на полукровку.
— Не преувеличивайте, — отмахнулся Астид. — Сделал, что должен был.
— Эх, жаль, меня там не было! — воскликнул Лейнолл.
— Да, жаль, — кивнул полукровка.
Гилэстэл, оглянувшись на ущелье, свёл брови.
— Это единственный путь на север?
— Нет, — ответил Лейнолл. — Но самый короткий. Железный тракт оживлённее и безопаснее, да дорога занимает на три дня больше — крюк в сто с лишним миль.
— Мне думается, что потеря трех дней — ничто в сравнении с угрозой потерять жизнь в этом месте.
— Моя вина, — Лейнолл с покаянным видом прижал ладонь к сердцу. — Я уговорил старшину ехать этой дорогой. К семье тороплюсь!
— Понимаю, — Гилэстэл скупо улыбнулся.