Кайал сидел один в центре супердредноута «Валендерей». Его окружали экраны связи, закладывающая уши тишина и километры металла, машин, оружия, энергии, сквозь которые прошли несколько тысяч живых существ.
Но в этот момент он сознавал присутствие только того, что лежало вне судна. Видеоэкраны показывали ему это великолепие: темнота, драгоценная россыпь звезд — и Лаура, крошечная, удаленная на девятнадцать астрономических единиц, золотая и смеющаяся.
Корабли легли в гипердрайв и должны были появиться у солнца на гравитационном ускорении. Большая их часть летела впереди флагмана. Встречи с защитниками можно было ожидать каждую минуту.
Уголки рта Кайала опустились вниз. Он был высоким человеком, худощавым, с острым носом, его вдовий хохолок и остроконечная бородка побелели, хотя он едва приближался к шестидесяти. Форма его была настолько скромной, насколько это позволял ему чин.
Он курил безостановочно. Сейчас он отбросил от себя окурок последней сигареты с таким отвращением, как будто это был червяк. «Почему мне так трудно переносить этот последний период ожидания? — думал он. — Потому, наверно, что я буду в безопасности, когда мои люди начнут воевать?»
Он обратил взгляд к портрету своей покойной жены. Она была изображена стоящей перед их домом, среди высоких деревьев.
Он направился к картине, желая включить ее. Но вместо этого включил проигрыватель.
Пробудилась к жизни музыка, пьеса, которую так любили он и она, давно забытая на Земле, но совершающая триумфальное шествие по другим местам Вселенной — «Нассагалия» Баха.
Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и отдался музыке.
«Долг мужчины в этой жизни, — думал он, — сотворить как можно меньше зла».
Сигнал нарушил его покой. На экране появилось изображение его помощника.
— Сэр, мы получили рапорт о начале военных действий из Вангуар, квадрат три. Сообщение подтверждено. Никаких деталей.
— Хорошо, гражданин Файнберг, — сказал Кайал. — Любую важную информацию немедленно передавать мне.
Скоро ее будет так много, что ни один живой мозг будет не в состоянии справиться с таким количеством. Тогда она пойдет фильтроваться сквозь сложный комплекс подчиненных и их компьютеров, а он сможет надеяться лишь на то, что те детали, которые достигнут непосредственно его слуха, будут не слишком далеки от реальности. Но эти самые ранние сообщения всегда таили в себе слабую надежду, как будто в них хранился отзвук едва начавшейся битвы.
— Есть, сэр! — Экран потух.
Кайал выключил музыку.
— Пока что прощай, — прошептал он и встал. В комнате имелась еще одна его личная вещь: распятие. Он снял с головы фуражку, встал на колени и перекрестился. — Отец, прости нас за то, что мы собираемся делать, — попросил он. — Отец, будь милосердным ко всем, кому суждено умереть. Ко всем!
— Сообщение получено, командующий, — произнес итрианский голос. — Контакт с землянами 12 з. у., направление Пики. Огонь начался с обеих сторон, но потерь, как будто, пока не наблюдается.
— Благодарю! Прошу держать меня в курсе. — Дэннель Холм выключил интерком. — Как будто от того, что я знаю, будет какая-то польза! — проворчал он.
Он быстро произвел вычисления. Свет, радио, нейтроны — всему этому понадобится восемь минут на то, чтобы пересечь астрономическую единицу.’ Новости должны опаздывать более чем на полтора часа. Единичная перестрелка нескольких небольших судов могла уже быть с успехом окончена, часть победителей вернулась на свои безумные орбиты, в то время как другая их часть, вернее, их суда образовали маленькие миниатюрные пылающие солнца, пытаясь восстановить кинетическое ускорение, которое позволило бы им перегруппироваться.
Или же, если другие суда одной из сторон находились не так далеко, они могли присоединиться к своим, все увеличивая и увеличивая радиус битвы.
Ударив кулаком по ладони другой руки, он проговорил:
— Если бы можно было установить гипнокоммуникацию… — Но такое не практиковалось. Мгновенные импульсы квантовых прыжков судна в окружении природного ограничения скорости могли быть модулированы для посылки сообщения на световой год или около этого, но не так глубоко, когда звезда имеет искаженное гравитационное поле, где рискуешь жизнью, если начнешь путешествовать релятивистски. Конечно, можно было и избежать неприятных последствий при абсолютной уверенности в повороте, но кто мог быть абсолютно уверен в ходе военных действий, во всяком случае, принимая во внимание тот факт, что Земле суждено стать более сильным противником, чем обычно, и борьба с ней вполне может окончиться печальным исходом… «Зачем я погружаюсь во всю эту грязь?»