Вот так… И в конечном счёте центавриане получают нейтрализатор! И первым известием для Технона, что эта штука сработала, будет то, что все корабли в Солнечной системе выйдут из строя.
Марин долго молчала. Потом она кивнула.
— Все звучит логично, — сказала она. — Я вспомнила сейчас, … когда я была у Бранноха, он разговаривал с баком и, посетовав на трудности с Валти, спросил, нельзя ли убрать его, бак запретил ему это сделать. Расскажешь все Чантхаваару?
— Нет, — сказал Ленгли.
— Так ты хочешь, чтобы центавриане победили?
— Конечно, нет. Я не хочу войны вовсе. Я рассказываю заранее, чтобы всё было ясно, к все произошло в первый раз. Теперь же, когда расстановка сил ясна, то возникнет вопрос, что делать, чтобы предотвратить схватку?
То обстоятельство, что сам Браннох в неведении, что он ничего не знает о реальной деятельности Сообщества, свидетельствует о том, что интересы Трима не связаны с Лигой. Лига — только инструмент для гораздо большего и смертельного конца.
Он поднял голову.
— Вот так, дорогая. Мои попытки участвовать в игре кончились жалким провалом. Но я хочу рискнуть ещё раз нашими жизнями из-за того, что я считаю будущим человеческой расы. Это звучит очень напыщено, не правда ли? Один маленький человек воображает, будто может изменить ход человеческой истории. И судьба наша будет сложной, если все это — иллюзия.
Но я уверен, что в этот раз не будет ошибки. Что я действительно могу что-то сделать для всех. Как ты думаешь, я прав? Должен ли я попытаться?
Она подошла и прижалась к нему щекой.
— Да, — прошептала она. — Да, мой дорогой.
Глава 19
Ленгли не стал контрабандой протаскивать Марин в свои аппартаменты. Это, конечно же, не вызвало бы особых толков, но всё же он был бы дискредитирован. И тогда, себе на удивление, он прекрасно выспался, впервые за несколько недель.
На следующий день он заказал микрокопии всех собранных им о Сообществе материалов, велел подготовить обобщённый обзор по ним и записать все на кассету, за что заплатил из кошелька Валти. Неприятно было осознавать, что все его надежды зависят от этой кассеты.
Характер Валти был понятен: он всю жизнь занимался торговлей и вполне мог принять новые факты, но мог ли он их понять?
Мирдос ждал его для следующей беседы. Историк пришёл раньше, так как не знал точное время следующей встречи. Его цинизм несколько поубавился.
— Спасибо за все. Прояснилась эра технологической вспышки и начала космических путешествий — наиболее сложный период с момента изобретения сельского хозяйства. И вы жили в ту эпоху! Знаете, вы уже сокрушили дюжину хорошо разработанных теорий. Мы даже не представляли, что в ту эпоху были столь глубокие культурные различия между нациями. Это прекрасно объясняет множество особенностей более поздних исторических периодов.
— Так вы хотите написать книгу? — спросил Ленгли. Он твёрдо решил соблюдать приличия, ведь лучше провести ожидания в беседе, чем мучительно расхаживать в табачном дыму взад и вперёд по предоставленной ему квартире.
— Да… да, — Мирдос робко взглянул на него. — И вот… вот что ещё. Когда я начинал, мне казалось, я добьюсь хотя бы небольшой известности и благодаря этому немного продвинусь. Сейчас мне это уже не нужно. Осталась только моя работа, да вот ещё изучение всех этих материалов. Ты… то, что ты мне рассказал, — это для меня как открытие. Я никогда не подозревал, какая настоящая жизнь была прежде.
— М-да.
— Потребуются годы, чтобы построить точную картину. То, что ты мне рассказывал, может быть сопоставлено с данными археологических экспедиций. Так что зачем торопиться, спешить? Почему бы тебе не прийти к нам сегодня после обеда?? Отдохнём. Может быть, немного выпьем и немного музыки.
— Ах, нет, спасибо. Нет. Я буду занят.
— Тогда завтра? Моя жена хотела тебя увидеть. Отец интересовался, но я ещё ничего не рассказывал дома.
— Хорошо, — Ленгли чувствовал себя подлецом. Когда их разговор закончился, он удержался от того, чтобы попрощаться.
Солнце ушло за горизонт. Ленгли и Марин ужинали в его квартире и не ощущали вкуса еды. Её глаза были задумчивы, как будто она видела нечто за пределами этого мира.
— Тебе не жаль оставлять Землю? — спросил он.