— Куда? — его защищала от пассажиров прозрачная панель, видимо, пуленепробиваемая.
Коскинен был захвачен врасплох, но Вивьена быстро ответила:
— В Бруклин. И поживее.
— Придется облетать Кратер, мадам. Гораздо дальше, чем обычно. Там какая-то заварушка и Служба Управления перекроила все маршруты.
— О, кей, — сказал Коскинен. Он откинулся на спинку, насколько позволил ему аппарат. Они взмыли вверх. Служба Безопасности будет здесь через несколько минут, но уже будет поздно. Они, конечно, могут проверить Службу Управления, но компьютер уже сотрет из памяти информацию, что такси останавливалось на этом углу. А работа со службой такси займет очень много времени. «Значит, пока мы управляем ситуацией», — подумал он.
— Бруклин, — немного погодя произнес водитель. — Куда именно?
— К станции Флатбуш, — ответила Вивьена.
— Эй, на такие расстояния не стоит брать такси. Можно доехать на метро.
— Ты слышал леди, — сказал Коскинен. Водитель пробормотал что-то не очень любезное, но повиновался. Вивьена щедро расплатилась с ним.
— Он был так зол, что мог бы заявить на нас в полицию, надеясь, что нас разыскивают копы, — сказала она, когда они вступили на эскалатор.
Турникет проглотил монеты и впустил их. Они вошли в вагон и уселись на свободное место. Пассажиров было мало: рабочие, священник, несколько людей восточного типа, которые смотрели вокруг сонными глазами. Видимо, город еще не проснулся.
Вивьена посмотрела на Коскинена.
— Ты выглядишь гораздо лучше, — заметила она.
— Я чувствую себя уже лучше, — признался он. Он снял со спины аппарат и поставил его возле ног.
— Хотела бы я сказать то же самое, — вздохнула Вивьена. Вокруг покрасневших глаз ее были черные круги. — Устала до нельзя. И не только из-за сегодняшнего бегства. Все эти годы навалились на меня. Неужели я когда-то была маленькой девочкой, беззаботной, веселой, которую звали Виви? Сейчас мне кажется, что я читала об этом в старой книге.
Он молча взял ее за руку, а другой рукой отважился обнять ее за плечи. Темная голова опустилась ему на плечо.
— Прости Пит, — сказала она. — Я совсем не хочу жаловаться тебе.
Но ты не будешь возражать, если я немного поплачу? И тихо…
Он прижал ее к себе. Никто не обращал на них внимания. Да, самое ужасное, что он нашел на Земле, это полная изоляция людей друг от друга. Но что можно было ждать, если каждый человек всего лишь глухой, слепой, немой придаток автоматической машины, называемой государством?
Они ехали без всякой цели, пока не пришло снова время звонить в Службу Безопасности. Вивьена поспала несколько минут и выглядела посвежевшей. Она шла рядом с ним пружинистой походкой.
Сойдя с эскалатора, они огляделись. Теперь они оказались в более богатом районе. Дома вокруг них были новые, с панелями, отделанными пластиком, с широкими окнами и балконами. Вдоль улицы тянулся высокий забор, служивший границей парка вокруг Центра. Сам Центр возвышался вдали подобно горе, но он не обратил на него внимания. Его поразила свежая зелень травы, пышное великолепие цветочных клумб, грациозная красота деревьев…
"Я совсем забыл, что Земля такая красивая планета, " — подумал он.
Охранник в форме со скучающим видом смотрел на них из-за забора.
Ранние или может быть, поздние машины проносились по улице. Тут было запрещено движение поездов. Возле тротуара стояло такси. Значит, можно было не вызывать машину для немедленного бегства после звонка.
— Почему бегства? — подумал он. — Почему бы просто не отправиться в ближайшее бюро Службы Безопасности?
Он облизнул губы, заставил себя успокоится и вошел в будку.
Вивьена осталась на улице. Она охраняла прибор, но не спускала с него глаз. Коскинен набрал номер.
— Бюро…
— Коскинен, — хрипло произнес он. — Вы готовы говорить со мной?
— О! Один момент, — щелчок. Включился мужской голос:
— Полковник Осленд. Если вы включите канал визуальной связи, Коскинен, я соединяю вас прямо с директором Маркусом.
— О, кей, — он бросил еще одну монету. — Но прошу учесть, что у меня с собой нет аппарата. Если вы выследите и схватите меня, мой товарищ уничтожит машину. И никто, даже я, не сможет воспроизвести ее.
Даже я, повторяю.
На экране появилось мужское лицо, с густыми бровями, которое тут же сменилось другим, с тяжелым взглядом. Хью Маркус из Вашингтона.
Коскинен много раз видел фотографии этого лица, так что он сразу узнал его.