Он кивнул.
- Мы будем делать то же, что и катафракты. Пугать всех.
- Черт побери, нет! - рявкнула она. - Я хочу, чтобы они избегали неприятностей. Но я хочу, чтобы вы их искали.
Она нахмурилась и кивнула на тела мертвых и лежащих без сознания монахов, которые устилали проспект.
- Как ты думаешь, вы в состоянии их узнать? Выбрать из обычных жителей?
- Конечно, - фыркнул Зенон. - Надо просто искать тех, чей внешний вид смутит даже помоечных котов.
- Правильно, - Антонина сделала глубокий вдох. - Охотьтесь за ними, Зенон. Не надо заходить в переулки - я не хочу рисковать. Ведь эти монахи вполне могут устроить засады на темных боковых улочках. И не надо заходить в кварталы, где живут ортодоксальные греки. Ищите монахов на главных улицах. Сегодня открыт сезон охоты на фанатиков. Ищите их, ловите и хорошенько поддайте им.
Она посмотрела на него горящими глазами.
- Я хочу, чтобы было много крови, Зенон. Я не хочу, чтобы эти чертовы монахи сегодня прятались по своим кельям. Я хочу, чтобы они валялись на улицах. Мертвые, раненые, покалеченные, с переломанными конечностями неважно. Только чтобы они были насмерть перепуганы.
- С удовольствием, - ответил Зенон.
Он холодно посмотрел на залитую кровью улицу внизу. Не все лежащие там тела были телами фанатичных монахов. Тут и там он заметил несколько тел в белых туниках, украшенных красными крестами. Их товарищи уже осматривали их, надеясь найти одного или двух живых.
Зенон знал, что в живых не осталось никого из тех, кто упал. В толпу затащили немногих рыцарей. Но те, кого затащили, выжить не смогли бы.
- С удовольствием, - повторил он. Затем заставил себя успокоиться и спросил: - А что с другой половиной? Что ты хочешь от тех рыцарей?
- Они пойдут со мной, - ответила Антонина. - Вместе с Гермогеном и пехотой.
- Куда?
- Во-первых, в квартал Дельта. Я хочу посмотреть, что случилось там. Затем - если ситуация окажется под контролем - мы отправимся в квартал Бета.
Она повернулась и посмотрела на Феодосия.
На протяжении всей уличной схватки новый патриарх тихо стоял в нескольких футах за ее спиной вместе с тремя дьяконами.
Она увидела, что он очень бледен. Патриарх и дьяконы расширившимися глазами осматривали результаты бойни на улице внизу. Почувствовав ее взгляд, патриарх резко повернул голову и уставился на нее.
- Как называется тот монастырь? - спросила она. - Я знаю, где он находится, но я не помню, как его называют ублюдки.
Феодосии поджал губы. Он колебался.
Лицо Антонины стало твердым, как сталь. Зеленые глаза напоминали агаты.
- Ты знаешь, о чем я говорю, патриарх. Он отвернулся и вздохнул.
- Обитель Святого Марка, - пробормотал. Затем посмотрел на нее просяще. - Это в самом деле необходимо, Антонина? - Он показал на улицу внизу. - Ты ведь уже научила их тому, чему хотела.
- Я не занимаюсь "обучением", Феодосии, - прошипела она. - Я не школьная учительница, поучающая плохо себя ведущих учеников.
Она сделала три быстрых шага и чуть ли не уткнулась лицом в бороду патриарха.
Несмотря на маленький рост Антонины, создавалось впечатление, что именно патриарх смотрит на нее снизу вверх, а не наоборот - так она держалась.
- Я - палка, устанавливающая власть в Александрии. Я - топор империи.
Она отступила на шаг. Махнула на главный перекресток города.
- Достаточно просто испугать простых горожан-ортодоксов. Этим займутся Ашот и его катафракты - теперь, после того как мы разогнали толпу. Но эти... эти... эти...
Вся копившаяся в женщине ненависть вырвалась наружу. Ненависть той, которую оскорбляли и унижали всю жизнь те, кто провозгласил себя святыми людьми.
- Эти вонючие мерзкие монахи - совсем другое дело! Она гневно посмотрела на тела, лежащие на улице.
- Вавилонская блудница, так?
Когда она повернулась назад, то ненависть уже была под контролем. Теперь Антонина смотрела ледяным взором. Агатовые глаза остановились на Зеноне.
- Монастырь под названием обитель Святого Марка - это самый крупный монастырь в Александрии. Это также центр экстремизма. Там все фанатики, вплоть до тараканов в погребе. До того как они провозгласили Павла патриархом, он был аббатом того монастыря. Зенон кивнул.
- Этот монастырь уже ушел в историю, - процедила Антонина. - К ночи от него должна остаться только пыль. И любой монах, который не успел убежать к тому времени, как мы там появимся, окажется на пути на небеса.
Ненависть вспыхнула с новой силой.
- Или в любое другое место, куда его призовет вечность. У меня на этот счет свое собственное мнение.
Зенон отошел и подозвал подчиненных, чтобы объяснить им новые задания. Феодосии замолчал. Он давно привык к жестоким дебатам на высших советах церквей, поэтому сразу же понял, что спорить в данном случае бессмысленно. И даже если бы у него не было такого опыта, он не мог бы не понять значения фраз, которые снова и снова вылетали изо рта Антонины, подобно дыму из вулкана. Когда она смотрела на залитую кровью улицу внизу, на ее лице была написана холодная ярость.
- Вавилонская блудница, да? Я вам покажу шлюху. Вот она я, вернулась в родной город.
И, конечно, снова и снова:
- Черт побери эту Александрию!
* * *
Когда Антонина и ее эскорт из рыцарей-госпитальеров и сирийских пехотинцев к середине дня добрались до квартала Дельта, их встретил Евфроний. Командующий Когортой Феодоры приблизился к Антонине вместо с Трифиодоросом, офицером, которого Гермоген назначил старшим среди пехотинцев, поддерживающих гренадеров.
Когда он уставился на женщину, сидевшую в седле, она показалась ему похожей на вареного маленького омара - в броне было жарко.
Выражение на лице молодого сирийца показалось Антонине странным. Наполовину извиняющимся, наполовину обвиняющим.
- Прости, - сказал он. - Но...
Он показал на окружающую местность. Посмотрев вверх и вниз по улице, которая обозначала границу еврейского квартала, Антонина увидела примерно две дюжины тел, лежащих тут и там. Головорезы с ипподрома. Судя по их одежде. По большей части Убитые гранатами. Она также увидела разбитую витрину одного Магазина, очевидно, прямо туда попала граната. В пыли среди Разрушений лежали три тела.
Антонина обвела глазами крыши. На шести деревянных балках выходящих на улицу из строений из глиняных кирпичей, висели шесть трупов. Не больше.
- Они убежали, - пожаловался Евфроний. - Как только мы выпустили первую партию фанат. - Он показал на разрушенный магазин. - Кроме этих. Они попытались там укрыться. После того как мы закинули туда пару гранат, полудюжина остававшихся в живых сдались. - И он объясняюще показал на жуткие украшения балок.
Затем добавил извиняющимся тоном:
- Мы не смогли поймать остальных. Бежали слишком быстро.
Добавил обвинительно:
- Ты не дала нам никого из кавалерии.
- Без конницы нельзя поймать проигравшего, когда он пускается наутек, поддержал Трифиодорос. - Люди, которые бегут, спасая свою жизнь, всегда бегут быстрее, чем те, кто просто хочет их добить. Нужна кавалерия, чтобы на самом деле полностью расправиться с врагом.
Антонина рассмеялась. Покачала головой, наполовину с сожалением, наполовину уныло.
- Я это запомню!
Она снова посмотрела на сам квартал Дельта, через широкую магистраль.
Та сторона улицы была запружена евреями. По большей части молодыми людьми, вооруженными дубинами, ножами, редкими мечами или копьями. Как и предсказывал Гермоген, евреи оказались вполне готовы сражаться против толпы с ипподрома. Это не было бы впервые.
Но также очевидно, что напряжение момента прошло. Даже молодые смельчаки теперь расслабились, обменивались полудружескими словами с сирийскими гренадерами. И она также видела женщин и детей, тут и там, как и стариков. Дети проявляли любопытство. Женщины начинали болтать с женами сирийцев. А старики не хотели зря терять время и уже ставили тележки с едой и открывали лавки. Жизнь приходит и уходит. А вот оно - время для бизнеса.