Дададжи прекрасно знал своих соотечественников. Маратхи веселились бы даже если бы город лежал в руинах. А так они могли праздновать победу, доставшуюся почти без кровопролития. После того как захваченные Кунгасом пушки открыли огонь, военные корабли малва в течение часа превратились в щепки. К тому времени, как Шакунтала вместе со своей конницей ступила на причал, гарнизон малва уже покинул город.
Праздник, праздник, праздник.
Малва нет. Андхра вернулась.
Здесь сама императрица.
Шакунтала! Шакунтала! Шакунтала!
Холкар показал вниз на город.
- Если ты падешь, девочка, то эти люди падут вместе с тобой. Ты подняла их на ноги. Ты не можешь предать их доверие.
За его спиной на лице Шакунталы наконец появилось выражение. Просто вспышка боли, потом императрица слегка опустила голову. Выдохнула воздух, содрогнулась.
Все это произошло очень быстро. Через несколько секунд она подняла голову.
- Ты прав, Дададжи. Составь письмо королю Тамрапарни и скажи ему, что я принимаю...
Вмешался новый голос:
- Я думаю, это преждевременно. Удивленный Холкар повернулся от окна.
- Преждевременно? Почему, Кунгас?
Кушан сидел на подушках справа от Шакунталы. До этого он молчал.
- Потому что я не думаю, что нам следует хвататься за первое предложение. Поступят и другие. Определенно из Чолы - теперь, после того как Шакунтала показала, что она - сила, с которой следует считаться. И, я думаю, в их предложении будет меньше оговорок и условий.
Он махнул рукой, словно отмахиваясь от вопроса. Почти презрительно.
- Тамрапарни - остров. Чола же делит материк со зверем малва. У них меньше места для игры словами и увиливаний. Их предложение будет более существенным.
Холкар сдержался.
- Если от них поступит предложение! Я не разделяю твоего безграничного оптимизма, Кунгас. Да, малва подошли к ним близко. Но также вероятно - а по-моему, даже и более - что они будут колебаться перед тем, как устроить малва какую-либо провокацию. Керала также делит материк с малва, и мы все знаем, как этот факт привел к предательству деда Шакунталы...
- Я согласна с Кунгасом, - твердо перебила Шакунтала. - Нам следует подождать. Не принимать первое предложение. Нам следует подождать. Подольше.
Холкар выдохнул воздух. Он знал этот тон Шакунталы. Прекрасно знал.
Нет смысла в дальнейших спорах. Не сейчас. Поэтому он не стал настаивать и уступил. Хотя не мог не бросить злобный взгляд на Кунгаса.
Конечно, в этом тоже не было смысла.
С таким же успехом можно гневно смотреть на железную маску.
* * *
- Что за игру ты ведешь? - спросил Холкар после того, как они с Кунгасом покинули покои Шакунталы. - Ты знаешь, насколько важен этот вопрос! Он критический! Мы с тобой говорили об этом раньше. Многократно.
Кунгас резко остановился. Дададжи сделал то же самое. Двое мужчин какое-то время стояли в коридоре, уставившись друг на друга. Пешва был зол. Бхатасвапати, возможно, весел и доволен.
- Не совсем так, Дададжи, - ответил он мягко. - Это ты говорил со мной об этом. Много раз. Но я всегда отвечал только одно: согласен, что брак Шакунталы - когда бы он ни состоялся и каким образом - будет решающим моментом в нашей борьбе.
Холкар нахмурился.
- Да. И что?
Плечи Кунгаса слегка шевельнулись. Возможно, он так пожимал ими.
- Это значит, что в данном случае я не согласен. Ей не следует выходить замуж за младшего сына короля Тамрапарни. Я думаю, она может найти более выгодную партию.
Холкар нахмурился.
- С кем? С Чолой? Если, конечно, Чола даже...
- Как знать? Как знать? - перебил Кунгас. Он снова изобразил некое подобие пожимания плечами. Бхатасвапати взял друга под руку. - Ты должен больше верить в императрицу, Дададжи. Когда время придет, она будет знать, что делать. Я в этом уверен.
Последовало молчание.
Двое мужчин снова шли по коридору. Со стороны Кунгаса это было непроницаемое молчание. Со стороны Холкара - раздраженное.
Если бы пешва знал мысли бхатасвапати в этот момент, то был бы раздражен гораздо сильнее.
"Воткни каблуки в землю, девочка, упрись ими. Оттягивай время. Находи объяснения. Приводи всех в смятение. Я помогу. Я помогу! Когда наконец вопрос брака встанет, ты будешь знать, что делать. Тогда ты будешь знать".
Бхатасвапати покачал головой - слегка, - думая о странной слепоте людей вокруг себя. "Так очевидно!"
Полководец и его офицер
Через минуту после его появления в комнате Агафия Велисарий знал, что покалеченного офицера что-то беспокоит. Катафракт то и дело сжимал простыню на постели, словно находился где-то далеко в мыслях. Казалось, движение заставляет его жену нервничать. Или, возможно, молодая женщина просто беспокоилась о раненом муже - судя по тому, как поправляла подушки и гладила его по волосам.
Велисарий решил, что ему следует перейти к сути. Он стал вытаскивать свиток из туники.
Однако в этот момент Агафий повернулся к жене.
- Ты не оставишь нас ненадолго, Судаба? - попросил он. - Мне нужно кое-что обсудить с полководцем с глазу на глаз.
Судаба кивнула. Затем, в последний раз поправив подушки и быстро улыбнувшись Велисарию, поспешила из комнаты. Велисария поразило, как Агафий смотрел ей вслед. На самом деле странно. Он казался человеком, старающимся навсегда запечатлеть образ в памяти.
После того как персиянка ушла, Агафий сделал глубокий вдох и посмотрел на полководца.
- Мне нужен твой совет, - сказал он резко. - Теперь мне придется развестись с Судабой и я хочу удостовериться - если это вообще можно сделать, - что развод не принесет тебе проблем. Я имею в виду твой союз с персами.
Он быстро произносил слова, но четко - так, как сильный человек объявляет о решении, которое ему не нравится, но которое он должен принять и которому следовать.
Челюсть Велисария отвисла. Это было последним, что он ожидал услышать.
- Развестись с Судабой? - Он обвел взглядом комнату, словно искал объяснений, которые могли быть спрятаны в каком-то уголке. - Но почему?
Лицо Агафия исказила боль. Внезапным быстрым движением мускулистой руки катафракт откинул одеяло, покрывавшее его тело. От бедер и выше это все еще было то тело, которое раньше видел Велисарий - широкие плечи, такая же массивная бочкообразная грудь. Может, мышцы немного опали, и Агафий похудел за долгие недели лежания в постели, но не сильно.
Однако его ноги - даже та часть ног, которая осталась - были лишь жалкими остатками мощных конечностей, которые когда-то сжимали бока коня в яростной схватке на поле брани.
- Посмотри на меня, - сказал он. Не столько со злостью, сколько со смирением с судьбой.
Велисарий нахмурился. Почесал подбородок.
- Как мне показалось, для Судабы это не играет роли, Агафий. Судя по тому, что я вижу, ее совершенно не отталкивает...
- Не это, - проворчал Агафий. На короткое мгновение обычное чувство юмора парня вернулось. - Она даже счастливее, чем когда-либо. - Он рассмеялся. - Теперь я все время здесь, и она может до меня добраться. И на мои... возможности случившееся никак не повлияло.
Агафий замолчал, вздохнул.
- Проблема не в ней, полководец. Или, если уж на то пошло, не во мне. Это... это... - Он слабо махнул рукой. - Дело в том, как все сложилось. Она - персиянка благородного происхождения. А я - чертов сын булочника с рангом в военной аристократии.
Агафий обвел взглядом роскошную комнату, словно оценивая ее стоимость.
- У меня все еще осталось немало трофеев после Анаты - черт побери, маленькое состояние по моим прошлым меркам. Но на самом деле его хватит не более чем на год или два. Того уровня жизни, который я должен поддерживать если оправдывать ожидания Судабы и, более того, ожидания ее семьи. Я должен смотреть фактам в лицо, полководец. Я - безногий катафракт, что есть самая смехотворная вещь в мире, и моим единственным навыком остается выпечка хлеба. Нет способа...
Он открыл рот, увидев, как полководец расхохотался.