- Увеличение жалованья после того, как он станет императором, развивал мысль Гермоген. - Лучшие пенсии после ухода в отставку. Все, что придет ему в голову.
- Он будет говорить без перерыва несколько часов, - завершил Ашот. Весь день и полночи.
Антонина встала.
- Хорошо. Суть в том, что у меня есть день, чтобы разобраться с толпой патриарха без вмешательства египетской армии.
Ашот с Гермогеном кивнули.
- Значит, давайте этим займемся. Насколько велика толпа? Ашот развел руками.
- Точно трудно сказать. Вокруг церкви Святого Михаила собралось несколько тысяч. Большинство - его фанатичные последователи, но найдется и много симпатизирующих им из ортодоксальной публики, которые к ним присоединятся. Тогда...
Он повернулся к Феодосию.
- Сколько в городе живет монахов из Халкедона? Патриарх поморщился.
- По меньшей мере две тысячи, - сказал он.
- Пять тысяч, - добавил Зенон. - Если считать тех, кто живет в монастырях в радиусе дня пути от Александрии.
Ашот повернулся к Антонине.
- Каждый из этих монахов, до последнего, присоединится к толпе и будет ее заводить.
- Скорее даже поведет в атаку! - рявкнул Гермоген. Ашот хрипло рассмеялся.
- И можно даже заключить пари, что те, кто обычно болтается у ипподрома, присоединятся к ним. Их по большей части будет интересовать, кого бы ограбить. Но они определенно присоединятся к Павлу. Может, только по одной причине: получить его благословение на совершаемые ими преступления.
- Они прямо направятся в квартал Дельта, - добавил Зенон. Антонина кивнула в задумчивости. Александрия была разделена на пять кварталов, которые обозначались первыми буквами греческого алфавита. На протяжении столетий квартал Дельта считался еврейским.
Она посмотрела на Евфрония. Во время предшествующего обсуждения - и как и обычно на совещаниях командного состава - командующий Когортой Феодоры ничего не сказал. Молодой сирийский гренадер был слишком скромен и только слушал.
- Как ты относишься к евреям? - резко спросила она его. Евфрония вопрос удивил.
- Евреям? - нахмурился он. - Если честно, никогда об этом не задумывался. Не могу сказать, что они мне нравятся, но...
Он замолчал, стараясь подобрать слова.
Антонину ответ удовлетворил. Антисемитские настроения были свойственны всей Римской империи, но только в Александрии они Приобрели безумные пропорции. Это продолжалось на протяжении столетий. С другой стороны, сирийцы сосуществовали рядом с евреями без проблем.
- Я хочу, чтобы ты с Когортой направился в еврейский квартал. Твоей задачей будет защита его от головорезов с ипподрома.
Для поддержки возьми также одно из подразделений пехоты Гермогена.
Теперь пришел черед Ашота и Гермогена удивляться.
- Зачем, Антонина? - спросил Гермоген. - Евреи способны сами о себе позаботиться. Им не в первый раз сражаться с головорезами с ипподрома.
Антонина покачала головой.
- Именно этого я и боюсь. Я намереваюсь... - она сжала кулак, ...подавить уличное насилие. Я совершенно не хочу, чтобы оно распространялось.
- Я согласен с Антониной, - вставил Феодосии. - Если евреи втянутся в уличную борьбу, Павел использует их, чтобы еще больше разъярить толпу.
- Если же толпу остановить перед тем, как она начнет погром - причем остановить собственной Когортой императрицы, - то это подаст совсем другой сигнал, - продолжала Антонина.
Она выпрямилась, ее спина была напряжена.
- Я обещала их представителям, что евреи Александрии не пострадают, если останутся верными империи. Я намерена сдержать это обещание.
Она направилась к огромным двойным дверям, ведущим из зала приемов. Отдавала по пути распоряжения.
- Гермоген, отправь одно из своих подразделений поддержать гренадеров в квартале Дельта. Найди такое, в котором офицеры знают Александрию. Сирийцы потеряются в городе без проводников.
- Возьми Трифиодороса и его ребят, Евфроний, - сказал Гермоген. - Он из Александрии.
- Он также очень хороший трибун, - согласился сирийский гренадер и кивнул с одобрением.
Антонина резко остановилась. Повернулась и посмотрела на командующего Когортой Феодоры. Смотрела сурово, почти яростно.
- Хороший трибун или нет, ты, Евфроний, - старший. Пехота отправляется только для того, чтобы тебя поддержать, ни за чем больше.
Евфроний начал протестовать, но Антонина пресекла протест.
- Ты всегда кому-то подчинялся. Но не сегодня. Сегодня ты старший. Ты поведешь отряд. Ты готов к этому - как и гренадеры. Я ожидаю, что ты покажешь себя блестяще.
Молодой сирийский командир выпрямился.
- Мы все сделаем, Антонина. Мы тебя не подведем. Антонина повернулась к Ашоту и Гермогену.
- Собирайте войска. Я хочу, чтобы они надели все доспехи. Это включает лошадей катафрактов. Все доспехи - не меньше. Проверьте. В этой жаре многие попытаются не надеть часть.
- Все доспехи? - сморщился Ашот. - Да это же как в печке сидеть. Антонина, тут против нас выступают не персидские дехганы, ради всего святого. Просто свора нечесаных...
Антонина твердо покачала головой.
- Я знаю, что это перегиб против уличной толпы. Но в любом случае ваши войска не будут находиться в центре действия, а я хочу, чтобы вы выглядели как можно более устрашающе.
Глаза Ашота округлились. Как и Гермогена.
- Не в центре? - спросил армянский катафракт. Антонина улыбнулась. Затем повернулась к Зенону.
- Считаю, пришло время рыцарям-госпитальерам занять центральные позиции.
Зенон торжественно кивнул.
- Я тоже так думаю, Антонина. И это прекрасная возможность.
- Я не уверен в этом, - пробормотал Гермоген. Он посмотрел на Зенона полуизвиняющимся-полускептическим взглядом. - Я не хочу оскорбить, но твои монахи совсем немного тренировались. А предстоит жуткая бойня. Та, в которую ты собираешься их бросить.
Антонина уже собралась вмешаться. Но потом увидела уверенность на лице Зенона и решила дать рыцарю-госпитальеру самому решить вопрос.
- Мы имели гораздо больше возможности для подготовки, чем ты думаешь, Гермоген, - сказал Зенон. - Конечно, не в вашем полном вооружении и не на полях сражений. Но мы воспользовались долгим путешествием сюда, чтобы потренироваться на борту кораблей для перевозки зерна. При помощи посохов с железными наконечниками.
Гермоген уставился на рыцаря-госпитальера так, словно этот человек объявил, что вооружен палкой из хлебного мякиша. У Ашота глаза вылезли из орбит.
- Посохами с железными наконечниками? - подавился армянин. Теперь Антонина вмешалась.
- Это была идея моего мужа, - сообщила она. - Он сказал, что это идеальное средство для подавления мятежей.
Велисарий для них всегда являлся авторитетом. Поэтому Ашот с Гермогеном немного умерили свое презрение. Чуть-чуть. Зенон заговорил опять.
- Я думаю, что ты, Гермоген, не совсем понимаешь ситуацию здесь. И ты, Ашот. - Он откашлялся. - Я сам египтянин, как вам известно. Не из Александрии, я родился в Насре, в дельте Нила, но мне знакомо это место. И его религиозная политика.
Он показал на открытые двери.
- Мы должны быть очень осторожны. Не надо создавать мучеников. И - в особенности - не нужно приводить в ярость большие массы ортодоксальных греков, которые составляют треть населения Александрии.
Он одобрительно кивнул Антонине.
- Вы видели, как хорошо Антонина решила вопросы с гильдиями. Немного раньше. Но вы не должны забывать: почти все эти люди - греки и ортодоксы. Они полностью держат в руках город, скую торговлю и производство. Это те люди, на которых мы будем полагаться - завтра и многие годы спустя - чтобы подготовить римское оружие против малва. Большинство этих людей склонны поддержать Павла и его твердокаменных, несгибаемых последователей. Но им также не нравится их фанатизм и их манеры уличных разбойников. Плохо для ведения бизнеса, если не по какой-то другой причине.
Антонина поддержала его.
- Необходимо, чтобы мы вбили клин между фанатиками Павла и большинством ортодоксального населения. Если у нас получится бойня, то греки, живущие в городе, открыто выступят в оппозиции. И вы знаете не хуже меня - лучше, чем я - как катафракты и пехотинцы регулярной армии молотом пройдутся по этой толпе, если греки окажутся в первых рядах.