Кто смотрит на свою жизнь с позиций христианства, помнит о Промысле Божием, о Священной Истории, прислушивается к совести, соотносит свою жизнь со Священным Писанием, тот рассматривает ситуацию с бо́льших углов зрения. В мыслительный процесс включено больше корковых площадей, и, задействовав «мощности» этих площадей, человек может перестроить опыт патологический, патологическую доминанту.
В этом смысле актуальными видятся размышления академика Ухтомского о рефлексах. Рефлексы, как писал учёный, не являются на все 100 % обусловленными реакциями на стимул, как принято было когда-то считать. «Природа наша делаема», то есть в формировании рефлексов проявляют себя творческие акты, творческое самосозидание «в широком биологическом, а тем самым и биолого-социальном смысле».
Учение о рефлексах не отменяет учение о наличии у человека нравственной свободы. Поведение организма определяется не только факторами, действующими в среде, но и доминантами, которые направляют поведение организма даже и вопреки тому требованию, которое складывается в окружающей среде. Между средой и организмом стоят доминанты организма (состояние его нервной системы). А их содержание определяется прошлым опытом. «Наши доминанты стоят между нами и реальностью. Каковы наши доминанты, таковы мы сами». Иными словами, человек видит реальность сквозь призму прошлого опыта. Меняется внутреннее состояние человека, меняется и образ действительности, воспринимаемой им.
Основами поведения являются не инстинкты, а то, что создаётся над инстинктами. Так, нравственность «может у человека приобрести черты инстинкта так же, как и пищевой, защитный, исследовательский инстинкты, инстинкт размножения»[14]. То есть внешняя среда может навязывать человеку определённые импульсы травматического характера. Включая их в собственную жизнь, человек может заложить предпосылки для появления рефлекторного реагирования по травматическому типу.
И, напротив, коль скоро человек начинает строить свою жизнь на основании нравственных ценностей, у него появляется такое качество, как стрессоустойчивость. Человек более устойчив, когда в его жизни есть вертикаль (кто я, к чему призван). Там, где вертикали нет, а есть только горизонталь (сон, еда, работа), человек очень хрупок.
Если утрачивается что-то из линейки: сон, еда, работа, то у человека (если именно эта линейка составляет основу, базу жизни), не имеющего вертикали, из-под ног уходит почва. Чтобы не сломаться и остаться человеком, необходимо найти пути к поддержанию / восстановлению вертикали.
Так, упомянутый Эрик Ломакс рассказывал, как в лагере военнопленных «по рукам ходили письма со страстными призывами к духовному подвигу». «Так мы, — писал он, — поддерживали то лучшее, что было в нашей человеческой сути, и это помогало выживать. Я по-прежнему хотел учиться, расти и совершенствоваться». (Хотя, конечно, как было отмечено выше, после нахождения в плену Эрик многие и многие годы жил под воздействием травматического переживания, всё же можно отметить, что в каких-то частях своей жизни он пытался социализироваться, то есть травматический опыт не полностью засосал Эрика в свою воронку.) Эти слова вызывают особенный интерес, так как они принадлежат офицеру, профессиональному военному. Уж он-то, казалось бы, имел все возможности сосредоточиться на «военных механизмах», если бы с их помощью открывалась перспектива преодоления боевой психологической травмы.
Приведём ещё пример. Во время войны во Вьетнаме группа американских пилотов попала в плен (были сбиты). Отправляясь на боевое задание, они были убеждены, что снаряжены всем необходимым, чтобы выжить: шлемом, перчатками, ботинками со стальными носами, защитным лётным костюмом и спасательным жилетом, предусмотрительно укомплектованным радио, компасом, ножом, сигнальными ракетами и мелкокалиберным огнестрельным оружием. «Но после того как их сбили, всё это у них отобрали. Если человек намерен выжить, его сила должна идти изнутри». Они знали, что, если и вернутся из плена на родину, их возвращение не будет значить ничего, «если они не будут верны себе и своим главным ценностям».
Рассказ о пилотах, приводимый в книге Дэна Кларка «Искусство значимости», сопровождается воспоминаниями о тюрьме Хоа Ло. В этой тюрьме пытали военнопленных и постоянно «всеми способами пытались принудить к предательству: одни сидели в одиночных камерах, умирая от голода и болезней, других запирали в ржавых железных клетках, в которых приходилось принимать неестественные позы».