Зощенко отметил, что причиной переутомления может стать «психическое противоречие», «душевный конфликт». В результате душевного конфликта человек непрестанно думает об одном и том же, и в итоге мозг переутомляется. Зощенко подводит к мысли, «что любую вещь, любое обстоятельство мы можем оценить по своему усмотрению и что нет какой-то абсолютной цены для каждой вещи». И он мягко подводит к идее «облегчающей оценки». То есть, если человека тревожит мысль, он оценивает её ниже или с ней не считается. При таком подходе «избавление от тревожных мыслей приходит с необычайной простотой» (далее мы увидим, что здесь желаемое выдаётся за действительное, в реальной жизни всё происходит совсем иначе).
Расчеловечение и попытка защититься от «Трёх Д» с помощью метафор и психологических конструкций
То есть Зощенко мягко намекает на то, что нет абсолютного критерия в оценке явления, что вследствие изменения оценки происходящего можно легко избавиться от тревожных мыслей. О том, справедлива ли такая постановка вопроса, каждый может сделать вывод сам на основании содержания произведения «Щепка».
Это произведение было написано в годы репрессий В. Зазубриным. О другой его книге, «Два мира», Ленин сказал: «Страшная книга, нужная книга». Комментарий Ленина к другой книге отчасти помогает выбрать ракурс для точки зрения и на произведение «Щепка». Эта книга написана, так сказать, изнутри революции. Современным читателем она может быть воспринята как рассказ о помешательстве, но иначе смотрели на книгу современники.
Как становится понятно из предисловия, написанного в годы революционного террора неким Валерианом Правдухиным, главный персонаж «Щепки» — «герой, какого ещё не видела человеческая история. Здесь [то есть в «Щепке»] показана внутренняя трагедия этого героя, не выдержавшего своего героического подвига». В произведении описывается жизнь исполнителя смертной казни Срубова и то, как он постепенно теряет рассудок.
Здесь актуальными видятся мысли нейрофизиолога академика А. А. Ухтомского, высказываемые им в отношении механизма рождения / построения бредовых систем. Эти системы могут быть содержательными, цельными, красивыми, их носители что-то ищут, чем-то вдохновляются. Но они «бесконечно мучительные для автора». «Затравкою при этом всегда служит неудовлетворённый невыполненный долг перед встретившимся важным вопросом, который поставила жизнь». Ухтомский пишет о зарождении такой системы: «Человек сдрейфил в мелочи, оказался неполносильным и неполноценным в один определённый момент своей жизненной траектории; и вот от этого „судящего“ пункта начинает расти, как снежный ком, сбивающая далее и далее, но уводящая всё более и более в сторону бредовая система. Это и есть так называемая паранойя» (см. далее более подробно).
Комментируя мысли Ухтомского применительно к роману «Щепка», можно сказать, что смысл бредовой системы — примирить два непримиримых процесса. Человек где-то понимает, что участие в массовых репрессиях — это не то, что делает человека психически здоровым и счастливым, но тем не менее, в силу различных причин, идёт на участие в тех самых репрессиях. Естественно, что вслед за нарушением законов мироздания в человеке разгорается страдание. Но связать факт страдания с фактом своего отступления от базисных норм существования человек не хочет. И вот здесь «на помощь ему» приходит бредовая система, призванная объяснить ему, что он «прав», что он «имеет право», что никаких норм существования нет, что разгоревшееся страдание никакого отношения к нарушению норм не имеет, а является следствием «героического подвига».
Срубов, принимавший участие в уничтожении невинных людей, воспринимал революцию в виде женщины. Вот эта женщина «трясёт свою рубашку, соскребает с неё и с тела вшей, червей и других паразитов». Их, по мнению Срубова, присосалось много, и свою миссию он видел в том, что «должен, должен, должен их давить, давить, давить». То есть, применительно к идее Зощенко, он пытался изменить своё отношение к происходящему. Конец произведения показывает, что избавиться от нарастающего расстройства ему не удалось. Расстройство психики всё сильнее и сильнее мучило Срубова, последние страницы рисуют картину помешательства. Он чувствовал себя выжатым лимоном, и ему грозил арест вследствие явного для всех помешательства.