— Обмундировку не потребовали назад?
— А зачем? Каждый месяц жалованье еще получал по двести пятьдесят рублей.
— Здесь жалованья не будет, — вмешался Зубов. — Зато за пьянство, картежную игру, грабеж и вообще за неподчинение — расстрел на месте, без суда.
Парень потерянно повел взглядом: куда, мол, попал?
— Откуда сам? — спросил Николай.
— Село Хоробичи. Там и батька с матерью.
— Земляк, выходит. Дом свой в тяжелую годину не кидаешь. Что ж, будем воевать.
Младший Лугинец, переняв его взгляд, протянул парню заготовленный листок с клятвой-присягой.
— Читай и подписуй. Обмундировка тебе не требуется. Оружие получишь. Да, ты грамотей! В пятую роту писарем.
— Поимей сердце, Константин Потапович. С таким-то ростом писарем. Правофланговый!
Николай спиной ощущал матроса у дальнего окна. Знал и о Приднепровском отряде, какой следует подчинить, и о самом вожаке, Михалдыке. Не дольше как утром в Брянске сталкивались с матросней — стихия, вконец разболтавшаяся на земных волнах. Там их полета глоток, а горланят за полную команду крейсера, бузотерят, грабят. Не кто иной, как Михалдыка, выдворил их на днях из Унечи. Анархией той тоже не побрезговали — матросу Андрею Матвеенко с эскадренного миноносца «Свобода» поручили с Коцаром организовать команду из анархистов, кои изъявят согласие сражаться в рядах украинских войск. Надеждой, право, не тешились.
Как поведет себя Михалдыка сейчас? Не анархист — большевик, партиец. Чувствовал, не готов к разговору с ним. Горлом не возьмешь. В самом деле, дурацкое положение его, уполномоченного. Приказ был бы о формировании полка — баста. Краем глаза увидал: Михалдыка, гася большим пальцем трубку, неторопливо подходил. Не здесь же, при народе, объясняться?
В последний миг нашелся — протягивая руку, назвал себя. Тот уводил взгляд, сказал притворно-бесшабашно:
— Черт с тобой, Щорс, забирай отряд, пользуйся готовым.
— Так и готовым? — сощурился насмешливо Зубов.
— Доделаете, что не по-вашему.
Мирный тон у матроса. Виды на использование его в полку они с Коцаром обговаривали у Ауссема. Человек военный — на командирскую должность, доверить батальон; Ауссем склонялся больше к партработе.
— А зачем забирать? — удивился Николай, упорно ловя его взгляд. — Засучивай рукава и… с божьей помощью. Формируй батальон.
Вот он, взгляд. Закатное солнце вызолотило выпуклые чистые белки; не поймешь, какие у него глаза, зеленые, голубые? По всему, предложение его не обидело. Оголив в кривой усмешке крупные зубы, мотнул головой.
— Вам, пехтуре, чего? Каждую кочку от самой Варшавы пузом ощупали. А я?!
— Ощупаешь и ты, — поддел Зубов. — Обратный путь, от Унечи до Варшавы.
В этот же вечер вскрылась причина такого легкого приручения матроса. Пододвинувшись, Михалдыка вполголоса сознался:
— С начальством по прямому трепался… Да, приказ готовится о сведении отрядов. Иначе, Щорс, ваш классный я прицепил бы к хвосту брянского, как то сделал со своими «братишками».
— Вот видишь, — хитро подмигнул Николай. — Иногда необходимо повисеть на прямых проводах с высоким начальством.
Широкая рука Михалдыки, избитая татуировкой, крепко сдавила его колено.
Знакомство завершилось согласным смехом.
22 сентября 1918 года Всеукраинский Центральный военно-революционный комитет издал приказ о сведении украинских повстанческих отрядов, расположенных в нейтральной зоне и вблизи демаркационной линии, в две дивизии. С этого дня серая кишащая масса партизан, сбившаяся в узкой полоске ничейной земли, начала постепенно обретать строй, упругость. Так бывает по осени: жестокие ветры сгоняют с ближних и дальних бугров перекати-поле в глубокий буерак. За зиму бурьян улежится под сугробами, а к весне уплотняется в войлок. Руками не раздерешь — одному огню подвластен.
Приказ тщательно скрывался. Формирования продолжались под видом партизанских отрядов. На самом деле всю осень шла ожесточенная борьба с партизанщиной. В строй брошены лучшие партийные силы. Давала знать нехватка военных специалистов. Советская Россия, сама охваченная на востоке и на юге фронтами, делилась из своих скудных запасов оружием, одеждой, провиантом. Не густо, всех дыр не заткнешь; перебивались с оружием, боепитанием, даже нищенским пайком, с обмундированием беда — не сводили концы с концами. Надвигались холода, а с ними простуды; начал косить тиф — враг не менее страшный, чем немцы и гайдамаки.
Для Николая смешались дни и ночи. Забыл свою болезнь, самого себя. Получив среди ночи пакет из Зернова, к утру 24 сентября издал первый приказ по Богунскому полку. Утверждался командный состав, зачислялись в роты бойцы; роты распределялись по батальонам. Михалдыка назначен командиром первого батальона, Зубов — второго; третьим батальоном в полк вливался отряд Барабаша, сформированный в Брянске.