— Из Николаевского, откуда ж ещё?
Подпрыгнув от неожиданности на всех четырёх конечностях, Маша наконец встала на ноги и развернулась.
— Люська! Напугал! Извини — Люсьен…
— А, зови как хочешь, только не бросай в терновый куст… — парень махнул рукой. Засунув руки в карманы мешковатых серых штанов, он покусывал тонкий колосок душицы и с интересом разглядывал Машу. Остановившись взглядом на её испачканных коленях, дёрнул подбородком. — Свезла?
Маша потёрла зелёный след и поправила сарафан.
— Совсем чуть-чуть. Ладно, я пойду…
— Иди.
Маша сделала шаг, но остановилась, вдруг поняв, что совершенно не понимает, куда и, главное, зачем ей идти. Шмыгнув носом, оттёрла остатки влаги с лица.
Люська достал из кармана сложенный платок и протянул Маше, но она отрицательно покачала головой.
— Бери, он чистый. И одежда чистая, только выгорела на солнце…
— Нет, я не поэтому… — покраснела Маша.
Люська усмехнулся и сунул платок ей прямо в ладонь.
— У тебя тушь потекла. Немного — здесь и здесь, — он показал на себе, и Маша улыбнулась, заглянув в его голубые глаза под светлыми ресницами.
— Спасибо, — она потёрла веки. — Чья это коза?
— Соседская. Тётки Розы. Уходит, зараза, гуляет, где хочет…
— Тётка Роза?
— Коза Белянка. Это я её так назвал, а как иначе? Смотри, белоснежная какая, как альбинос.
— Беляночка и Розочка, значит? А ты сказочник…
Со стороны рощи послышался голос Кости: «Маша! Маша!»
— Тебя ищут… — Люська отбросил стебелёк и посторонился.
Маша нахмурилась, но не двинулась с места.
— Обидели? — Люська обернулся, выискивая глазами зовущих.
— Это скорее я… не оправдала доверия, — усмехнулась Маша. — Не могу пока вернуться.
— Интересненько. И что же ты натворила?
— А… — Маша вздохнула.
«Машка, ты где?!» — Костя приближался.
Маша резко присела, скрываясь в траве и просительно взглянула на Люську. Тот, покачав головой, присел рядом. Коза развернулась и не спеша пошла вперёд, таща за собой огрызок верёвки.
— Через поле можно выйти к речке. Вода в ней всегда холодная. Ключи подземные. А так — красиво. Я иногда рисую там… — Люська кривовато усмехнулся, — хрень всякую…
— Ты? — удивилась Маша.
— А чё? — набычился парень. — После работы расслабляюсь. Думаешь, наверное, что мы здесь только пить горазды?
— Вот ещё, даже мысли не было. Пошли! — Пригнувшись, Маша засеменила вперёд. Люсьен следом за ней.
Через несколько метров, когда они уже догнали козу, Люська прихватил верёвку и потащил животное за собой. Тропинка кончилась, и вскоре поле пошло под уклон, оставив за спиной смятую их ногами траву.
— Так где ты, говоришь, работаешь? — Маша боязливо потрепала козу по загривку.
— Я и не говорил так-то… Плотничаю. В санатории помогаю. Там теперь дом отдыха будет. Шило на мыло пытаются поменять. Хозяева новые, а идеи старые. Работы много, да смысла нет. Но по-другому здесь не заработать.
— А почему в город не уехал?
— А зачем? Что в городе-то вашем? Я бы в армию пошёл, да не взяли. Сначала за бабкой ходил, потом болячку нашли…
— Ты сирота?
— Чегой-то? Батя есть… Вернулся вот, — Люська смачно сплюнул.
Маша вздрогнула, подумав, что зря она пошла с этим парнем непонятно куда.
— Откуда вернулся? Куда-то ездил? — вяло поддержала разговор, исподволь следя за тем, что происходит вокруг и на каком расстоянии от них жилые постройки.
— Из тюрьмы. Сидел он.
Маша остановилась как вкопанная. Плечи Люськи опустились, но через секунду парень распрямился и с вызовом посмотрел на Машу.
— Что, в падлу теперь со мной общаться? Чего молчишь?
Маша пожевала нижнюю губу и взяла из его рук верёвку. Коза затопталась на месте и вдруг задрала белоснежный хвост, из-под которого градом посыпался помёт.
— Вот ё-моё! — хмыкнул Люська.
— Мой отец тоже… того… сидел, — Маша отвела глаза.
До реки они дошли минут за пятнадцать, не проронив больше ни слова. Берег был высокий, больше трёх метров, рваный, с торчащими корнями берёз и сосен. От воды действительно тянуло холодом, и даже комары здесь были прожорливее и злее. Маша моментально закрутилась на месте, отбиваясь от полчищ кровожадных тварей.
— На вот, рубашку мою накинь! — Люська стащил с себя одежду и укрыл Машины плечи. От ткани пахло деревянной стружкой и бензином. — Вот видишь, какой вид? — Люська протянул руку, указывая на другой берег, где за живописный лес садилось солнце. — Цвет какой, а? — Он замер, вглядываясь вдаль.