У Пети оказалась метка с другой надписью: «СССР, Владивосток, рыбоводная станция». Письмо в метке было напечатано по-русски и по-английски — значит, оно предназначалось и для иностранных рыбаков. А вот для чего все это делалось, пока было неясно. Саша понял, что рыболовство — не простое дело, как он думал раньше.
Между тем профессор продолжал свою лекцию:
— Мечение рыб, зверей и птиц известно нам со времен глубокой древности. Но тогда оно было только забавой. Иногда рыб, зверей и птиц метили и выпускали на свободу в честь какого-нибудь события в семье правителя государства — царя, короля. Например, в ознаменование рождения наследника престола. Иногда — просто по поводу удачной царской охоты… Во многих дошедших до нас старинных хрониках и древних летописях указывается на такие случаи. Чаще всего это рассказы о мечении щук. В литературе по этому вопросу говорится, что щуки с метками жили по сто и двести лет.
Саша взглянул на Петю, но тот не спускал глаз с профессора.
— Имеются сведения о щуках, меченных царем Борисом Годуновым. Царь Алексей Михайлович Романов тоже метил щук. Есть даже указание, что последняя щука с его метками была поймана при Екатерине Второй. В Германии много писали о щуке Фридриха Барбароссы, якобы пойманной через двести лет. Но все эти царские забавы ничего не давали для науки…
Петя не выдержал и громко спросил:
— Но ведь они помогали определить долговечность рыбы?
Профессор взглянул на ученика ремесленного училища, который задал этот вопрос, улыбнулся и ответил:
— С точки зрения ихтиологии предельный возраст рыбы не имеет никакого значения. Ученых и практиков рыбоводов интересует только созревание рыбы, достижение ею товарного веса. При нашей технике рыболовства рыба не может дожить до естественной старости, она будет выловлена раньше.
Петя почему-то нахмурился. Он, видимо, был неудовлетворен таким объяснением. А профессор снова заговорил о метках:
— Мы в настоящее время метим десятки тысяч рыб. Мечение стало одним из основных методов определения пространств, на которых расселяются различные виды рыб.
При помощи мечения мы определяем также пути рыбьих стай, а это позволяет научно обосновать места лова рыбы. Многие рыбы постоянно передвигаются с места на место, или, как говорят ученые, мигрируют. Например, сельдь- бешенка, меченная на Каспии, вылавливается на Каме. Осетры доходят по Волге до Горького. Лососевые, меченные в Тихом океане, попадаются в Баренцовом море. Таким образом, мы определяем круг их распространения (по- научному — ареал) и указываем места, где следует ловить ту или иную рыбу. Поэтому долг каждого рыболова, поймавшего меченую рыбу, — немедленно отправить метку на станцию, где была помечена рыба, заполнив все графы вложенной в метку анкеты. Собранные. на станции метки дают богатейший материал для научной работы.
Лекция была так занятна, что Саша не жалел о потерянном времени. Что же касается Пети, то он был явно недоволен профессором. Двухсотлетние щуки окончательно поразили его воображение.
Профессор Ильинский закончил лекцию, и Саша шепнул приятелю:
— Пора идти…
Каково же было его удивление, когда Петя встал и задал профессору вопрос:
— А как будут размножаться осетровые рыбы, когда на Волге поставят плотины?
Профессор ответил очень подробно:
•— Сейчас ученые-рыбоводы занимаются решением этой проблемы. Первый путь — это искусственное разведение осетровых рыб и выпуск мальков в старые места роста молоди. Как я уже говорил, делается это в Саратове и Астрахани. Второй путь — устроить для осетровых специальные рыбоходы в плотинах… Рыба всегда идет одним и тем же путем, как и перелетная птица. Так вот, для того чтобы сохранить естественный путь рыбы, в плотине предполагается оставлять такой шлюз, который будет открываться на время весеннего хода рыбы к нерестилищам. Очень возможно, что будут использованы оба эти проекта… Есть еще вопросы?
Петя снова встал и спросил, метил ли рыбу царь Петр Первый.
— К сожалению, об этом ничего не известно, — ответил профессор.
Вопросов больше не было.
Профессор начал снимать со стены карту рек и озер, изображения рыб, раков, насекомых и тех мельчайших микроорганизмов, которые назывались, как только что узнал Саша, планктоном и служили кормом для рыбы.
Друзья пошли к выходу. Наконец-то Саша мог выразить Пете свое возмущение: