Саша посмотрел на Петю, Петя — на Сашу, потом оба вместе — на председателя, а тот, видя замешательство ребят, начал смеяться:
— А ну, хлопцы, ловите щуку, только не опоздайте! И как это вас угораздило, не спросив броду, сунуться в воду? Чем это вы перед ним похвалились?
Петя стал вспоминать отправленную ими телеграмму. В ней же не говорилось, что они поймали щуку! Они написали только, что она обнаружена. Объяснения Пети вызвали у председателя новый приступ смеха.
— Ай корреспонденты, вот написали! Обнаружена? А как ее в воде обнаружишь, если не поймали? Длиной в два метра? А как вы ее измерили, если не выловили? Угостили непойманной щукой! Хорошее угощение! Тут любой человек обидится, а ведь он же профессор, человек науки, точный человек!
Увидев, что ребята угрюмо молчат, он перестал смеяться и заговорил уже серьезно:
— Ну, шутки в сторону. Сегодня сюда приедет профессор. Готовьтесь его встречать.
— Как, уже сегодня? — удивился Саша. — Он же не пишет в телеграмме, что сегодня приедет.
— Да он уже позвонил со станции. Я машину послал.
— Машину? — ужаснулся Саша, оглядываясь на Петю и соображая, успеют ли они скрыться от гнева профессора, если сейчас же убегут из кабинета.
— А машина ваша опоздала — я пешком пришел! — вдруг зарокотал бас профессора, и на пороге появился он сам с мешком за плечами и в огромных сапогах, голенища которых были привязаны к поясу ремешками.
Профессор шагнул вперед, тряхнул руки Саше и Пете, поздоровался с Игнатом Перфильевичем и спросил:
— Я не опоздал?
— Эх, жаль, не получили вы мою телеграмму! — грустно сказал Игнат Перфильевич.
— А что? Щука съедена?
— Да нет, что вы….
— Я так и знал! — удовлетворенно прогудел Викентий Иванович. — Мясо старой щуки несъедобно. Куда же вы ее девали? Надеюсь, костяк сохранился?
Саша и Петя смущенно молчали. Игнат Перфильевич смотрел на них, улыбаясь и поглаживая усы. Между тем профессор продолжал гудеть:
— Вы и представить себе не можете, какая это важная находка! Однако вы должны иметь в виду, Петя, что с вашей теорией, будто это щука петровских времен, я решительно не согласен. Нет, нет и нет! Меня могут убедить только метки! Вот когда я сам их расшифрую и увижу, что это не апокриф, то-есть не подделка, только тогда я поверю, что щука мечена Петром Первым.
Он не обращал внимания на то, как изумился Игнат Перфильевич — ведь председателю ничего не было известно о давнем споре Пети с Викентием Ивановичем и о странной гравюре. Но Саша видел, что председатель перестал улыбаться и удивленно поднял брови.
— Нет-нет-нет, — продолжал Викентий Иванович, размахивая руками перед опустившим голову Петей, — в это я не верю. Даже увидев метки, я буду продолжать не верить, пока не сопоставлю эти факты с другими фактами. Но тем не менее я должен признать, молодые мои друзья, что вы совершили важное открытие. Перед отъездом я просмотрел кое-какие материалы о Преславном озере и близлежащих водоемах. Никаких указаний на то, что здесь метили рыбу, нет. Вы первые сделали это удивительное открытие, и я уверен, что ваши имена попадут в анналы[1] науки.
Саша и Петя не знали точно, что такое анналы, но мысль о том, что теперь их имена в эти самые анналы не попадут, а если и попадут, так только в скандальную историю с обманом профессора, заставляла их виновато склонять голову.
— Почему вы молчите? Какие же все-таки надписи были на метках? Может быть, они стерлись? Так мы отдадим их реставраторам. — Викентий Иванович посмотрел на ребят, потом на Игната Перфильевича. — Как, — воскликнул он, — неужели вы не сохранили ни меток, ни костяка?.. Но ведь вы же слушали мою лекцию о мечении рыбы. Пли рыбу выловили колхозники? Но я не верю, чтобы в наше время в колхозной деревне сохранились такие люди, которым безразличны интересы науки. Да ведь и вы, молодые люди, были здесь, а я считал вас полпредами науки. Или у вас не хватает смелости сказать правду?
Профессор замолчал и в упор смотрел на «полпредов науки». Тишина, наступившая после раскатов его гулкого баса, казалась гнетущей. Саша не выдержал и тихо сказал: