В понедельник утром Петина койка была все еще пуста. Каждое утро Саша открывал глаза с надеждой, что увидит рыжеволосую голову друга на подушке у противоположной стены, и каждый раз испытывал разочарование.
Возле Сашиной постели стоял Леня и ждал, когда брат проснется. Саша открыл глаза, огорчился, что Пети все еще нет, улыбнулся тому, что брат уже ожидает его, и торопливо вскочил с постели.
— Начнем? — спросил Леня.
— Что «начнем»?
— Щуку ловить!
— Ишь ты какой бойкий! — засмеялся Саша. — Надо сначала научиться сеть забрасывать.
— А дядя Илья уже ждет.
Они выбежали на улицу. Терешкин сидел на лавочке, поглядывая на высоко взошедшее солнце. Увидев Сашу, он встал со скамейки:
— Пошли!
— Подождите, он же не завтракал! — взмолился Леня. Терешкин нехотя снова присел.
Завтракая, Саша поглядывал на ворота сада — не появится ли Петя. Однако Пети не было, и Саше волей- неволей пришлось начинать самому.
На помощь Саше Леня собрал бригаду рыболовов. Это были такие же шустрые ребята, как и он сам. Они уже достаточно присмотрелись к ловушке, пока вязали ее, и'Саша вполне им доверял. О том, что со щукой шутки шутить нельзя, было им известно. Хорошо было и то, что рыбовод с ними. Не хватало только Пети. А кому же, как не Забавину, надо было бы возглавлять эту «научную» экспедицию!
Сначала рыболовы учились на берегу завязывать сеть. Гуси и утки шарахались от звенящей проволоки. Дробно тарахтела лебедка, которую подсоединили к проводам на птичьем дворе. Никто не смеялся над рыболовами, пытавшимися «ловить щуку на сухом берегу». Доверие к изобретателям среди колхозников стало устойчивым.
Саша добился того, что трос перестал цепляться за кольца и заброс вместе с запиранием сети сократился до пяти минут. Когда он уже решил начать пробу на воде, на берег пришел только что приехавший из Юрезани Петя.
Забавин выглядел необыкновенно торжественным. Приглаженные в городской парикмахерской волосы еще не успели растрепаться. Занятия с книгами и рукописями наложили отпечаток на его лицо — оно было полно сосредоточенной задумчивости. Казалось, он продолжал еще оценивать каждое явление с высоты двух с половиной столетий, куда заглянул, изучая эпоху Петра.
Саша, бросив сеть, с изумлением смотрел на друга: к нему неторопливым шагом подходил совсем не тот человек, которого он несколько дней назад проводил в Юрезань. Подошел и протянул руку:
— Здравствуй, Саша. Чем это вы занимаетесь?
Такое важничанье не очень понравилось Саше, но он все-таки ответил:
— Готовим ловушку для щуки.
— Значит, вы еще не поймали ее?
Это уже обидело Сашу, и он коротко ответил:
— Решили эту честь предоставить тебе.
— Спасибо! — Петя не уловил иронии, которая, как казалось Саше, должна была прозвучать в его ответе. — Ты знаешь, я пришел к окончательному выводу, что это щука петровских времен. Петр приезжал сюда несколько лет подряд и построил здесь свой потешный флот. Я думаю, что мы сделаем научное открытие… Спасибо тебе за устройство ловушки, я это отмечу в своем сообщении.
— Где, где?
— В своем сообщении в Академию наук.
Саша насмешливо поклонился:
— Желаю вам, товарищ Забавин, успеха! Можете начинать ловить вашу щуку!
Отойдя на несколько шагов, Саша присел на песок, отломил веточку таволожника и начал жевать ее с таким видом, будто дальнейшее его не касалось. Леня, уловивший обиду в голосе брата, медленно отступил от Пети и тоже уселся на песке. Затем отошел Терешкин. Тогда и другие ребята, теснясь и толкаясь, покинули Забавина и уселись рядком, выставив перед новоявленным ученым босые ноги.
Петя остался один возле намета. Огромная сеть из двенадцати щитов, три лодки, на одной из которых была установлена электрическая лебедка, двести метров черного водонепроницаемого провода в катушке — все было отдано ему, и он не знал, что делать с этим хозяйством.
Постояв несколько минут, Петя медленно пошел к покинувшим его друзьям.
— Слушай, Саша, почему ты обиделся?
— А я не обижался… Мы свое дело сделали, теперь попробуй ты.
— Но ведь это же для науки!
— А мне показалось, что для твоей личной славы. Мне показалось, что ты всю науку забрал себе, а нам оставил только возню с сетью… Викентий Иванович тоже вот для науки живет, а никогда выше других себя не ставит. Он уже профессор, а ты. всего-навсего воспитанник трудовых резервов, и тебе бы совсем не к лицу гордиться!