— Надо понемножку, — говорил эмбрион, — иначе структуру перекосишь.
— Куль-куль, муль-муль, — слышался в ответ тонюсенький голосок.
— Я понимаю, что вкусно, я понимаю, что полезно, — терпеливо увещевал Ту Фта, — но надо понемножку. И так уже симметрия нарушена: живот есть, а рук как таковых не видно. Все, хватит с тебя. Следующий. Раздались невнятные звуки, этакое мелкое почавкивание, после чего Ту Фта сказал:
— Если ты в гостях, то хозяин должен тебя понимать. Он не знает алабашлы. Разговаривай по-землянски. Ну-ка, смелее.
— Шпашиба, — пропищал кто-то невидимый.
— Ту Фта, ты кого тут еще пригрел? — насторожился Щукин. Эмбрион что-то бормотал, притворяясь, что не слышит.
— Ту Фта, — повысил голос Щукин.
— Тише, тише, — испугался эмбрион, — вы их сдуете. От вас сильный ветер.
— Я тебе покажу ветер, — пригрозил Щукин. — Я покажу такой ветер, что тебе и не снился. Я тебе такую экологию устрою.
— Что вы, право, как зум-зум? — с укоризной сказал Ту Фта. — Они еще не окрепли. Это же мои друзья, мои товарищи по несчастью. Я их кормлю. Он помолчал и скорбно добавил:
— Капитан погиб. Штурман погиб. А какой был капитан! А какой был штурман!.. Теперь я капитан. «Было двенадцать, — машинально прикинул Щукин, вспомнив крейсер-ладью. — Значит, осталось десять». И сказал:
— Правильно. Ты же, наверное, самый здоровый. У тебя почти что тенор, а у этих вообще комариный писк. Ххэ. Ничего себе — пришельцы. С этими словами он направился в спальную комнату переодеваться.
Дело в том, что как у всякого пенсионера моложе шестидесяти перед ним остро стоял вопрос трудоустройства, и вопрос этот в свете грядущих сокращений надлежало решать оперативно. Сегодня Щукин решил посетить контору по ремонту бытовой техники. Надо сказать, что технику он любил. Как-то, будучи на гастролях в Швеции, он вскрыл стоящий в гостиничном номере японский телевизор и подкрутил отечественной отверткой не то потенциометр, не то переменный конденсатор, в результате чего телевизор стал работать много лучше.
Пока через пять минут не сдох. Из случившегося Щукин сделал вывод, что и «они» могут гнать брачок. Но уже вечером телевизор работал как ни в чем не бывало, из чего следовало, что «они» оперативно исправляют брачок. А почему мы, спрашивается, не можем? Почему бы и нам не отремонтировать бытовую технику, если какой-нибудь местный умник залезет в нее японской отверткой? Очень даже можем. Согретый этой мыслью, Щукин стянул с себя штаны с пузырями на коленях и желтую футболку с несмываемыми пятнами от щей на локтях и облачился в турецкую ковбойку и джинсы. Быстренько причесался. И сразу стал похож на человека, а не на чучело гороховое. Оглядев себя в зеркало, Щукин остался вполне доволен своей внешностью.
— Я совсем не обиделся на вашу шутку, — послышался искаженный голос Ту Фты. Интересно, что он там заставил колебаться на сей раз?
— На какую шутку? — не понял Щукин. — Ты оставишь меня в покое?
— Что я самый здоровый, — объяснил эмбрион. — Да, сейчас я маленький, но раньше я был большой. В его деревяненьком голосе промелькнула еле уловимая угроза, но Эраст ее не заметил.
— Сидите дома и никуда не суйтесь, — сказал Щукин. — Без меня вам труба. Ясно? Если придет жена, замрите, будто вас нет. Нечего ее пугать, она и так нервная. Он направился к выходу.
— Мы с вами, — объявил Ту Фта.
— Я что сказал? — рассердился Щукин. — Сидите дома — и никуда.
— Мы с вами, — повторил Ту Фта.
— С вами, с вами, — пропищало несколько голосков.
— Накажу, — сказал Щукин, мучительно раздумывая, каким образом можно наказать крошечное невидимое бестелесное существо. И тут в дверь позвонили.