– Кастелло, ваш выход, – сказал коммодор.
Темнокожий пилот согласно поднялся с кресла и направился в отсек спасательных капсул.
– Может, лучше вывести катер? – будто ради очистки совести возвращаясь к давнему обсуждению, предложил Мадейрос.
– Нет, – покачал головой коммодор, – катер всегда в резерве. К тому же, ведь он – далеко не катер Альянса; его защита и вооружение не многим превосходит те, какими располагают обычные капсулы.
И здесь – скороговорка. Гуттиэрес воспроизводил старые аргументы, к которым сам давно утратил интерес. Разговор, начатый при обсуждении одного из прошлых боёв? Видимо, есть различные тактики применения катеров: классическая, к которой привержен коммодор, и более свободная, принятая новым поколением.
– А если они не здесь? – кивнул Мадейрос на модуль в центре экрана, формой напоминающий усечённую призму с нелепым скруглением некоторых углов.
– Тогда Эстебан прыгнет снова, – пояснил Альварес.
– И так двадцать раз?
– Нет, – возразил Альварес, заново что-то прикидывая, – максимум восемь. Остальные конфигурации не соответствуют описаниям потерпевших. Есть, правда, некая вероятность, что они нас зачем-то вводили в заблуждение…
– И другая вероятность, что каратели Домби отыщут их раньше нас, – напомнил доктор Гонсалес.
На экран медлительно вплыла спасательная капсула, худо-бедно прикрываемая дальним силовым коконом «Антареса». Затем, резко прибавив ходу, она покинула защищённую область и подошла к висящей в пустом пространстве ксенотехнологичной штуковине.
Опасный момент – этот выход из-под защиты. Пусть в обозримом поле ни боевых модулей, ни катеров противника не наблюдается, но возможностей слежения у системы «Карантин» – разумеется куда больше, чем у крейсера. Система ведь под слежение и заточена! Потому и прилететь от неё может что угодно и во всякий момент. Во всякий неподходящий.
– Мой коммодор, они здесь! – раздался торжествующий голос Кастелло.
На экране в ровной, словно бластером срезанной полированной поверхности усекновения бесформенного модуля отворилась такая же бесформенная дверца. Две фигурки в гермокостюмах ухватились за выпущенный со спасательной капсулы присосчатый фал.
– Надо же, что за редкое везение! – прокомментировал Мадейрос.
– Не везение. Точный расчёт, – поправил Альварес.
– Один чёрт, – усмехнулся тот.
Фигурки в гермокостюмах выбрались из тесного модуля и, стараясь ни на миг не выпустить фал, полезли к распахнутому перед ними боковому люку капсулы.
– А точно ли это Гаррис и Трентон? – усомнился Мартинес.
– Что ты имеешь в виду? – обернулся к нему коммодор.
– Мало ли… Вдруг каратели их уже обнаружили и подменили?
– От Альянса подобной каверзы можно ждать, – понимающе кивнул Гуттиэрес, – но от майора Домби – всё-таки нет. Его стиль – это не дать нашим людям добраться до крейсера. Если узнает и сможет – ещё воспрепятствует.
Капсула с Кастелло, Гаррисом и Трентоном на борту вошла уже под защиту силового кокона «Антареса», когда невесть откуда в её направлении прилетела космоторпеда. Самонаводясь, торпеда старательно приближалась к несчастной капсуле, и если бы не кокон, поразила бы её. Отброшенная силовым полем, торпеда быстро среагировала на препятствие, сделавшее цель недоступной – и там же, у границы кокона с яркой вспышкой самоуничтожилась.
Кто её знает, какой из новейших боеголовок зловредного действия та торпеда была начинена, но взорвалась она неслабо. Корпус подлетевшей к «Антаресу» капсулы тепловым излучением так оплавило, что страшно было смотреть. Люди, как обнаружилось после, всё же успели выскочить и укатиться от дикого жара вглубь принимающего отсека, но отсчёт их жизней шёл на миллисекунды. Опоздай кто-то из них – был бы заживо сожжён огнём дезинфекции. Именно под таким названием ныне и существует огонь инквизиции – на современном этапе фанатичной охоты на ведьм.
6
Сказать, что явившихся в кают-компанию Гарриса с Трентоном экипаж встретил аплодисментами, исполненными искренней радости – было бы преувеличением. Хотя в ладоши кто-то и хлопнул, не без того.
Но стоило бы учесть недоверчивый кинжально-быстрый взгляд коменданта Мартинеса, как бы сличавший лица вновь прибывших с недавно выбывшими пассажирами. Нет? Вроде, успокоился.
А ещё посмотреть на встревоженную мину Монарро, который всматривался в две фигуры со станции, словно в посланцев с того света – и, наверное (может, неосознанно) искал на тех же многострадальных лицах доступные взору следы ужасной болезни.
Хотя теперь-то что за смысл их искать? Гости крейсера уже всех инфицировали, как только могли: они ведь сняли гермокостюмы.
Выглядели, кстати, очень помято, неряшливо. В спешке убегали, спешно прятались, пережили немалый стресс – и перед выходом в кают-компанию не догадались привести себя в порядок, удалить со щёк двухсуточный слой щетины… А имперские офицеры всё подмечают.
Стажёр Родригес и сам представлял этих двоих несколько иначе. Во-первых, думал, что они моложе – по крайней мере на десяток лет. У сорокалетнего Тома Трентона был голос молодого парня. Связист Джой Гаррис звучал солиднее – но тоже не на свои пятьдесят. Эти люди служили Альянсу, выполняя сугубо технические функции – такая работа, говорят, здорово инфантилизирует. Во-вторых…
– Старший не выглядит здоровым, мой коммодор, – спустя минуту после явления спасённых решился высказаться Монарро.
– Я не здоров, – признал Гаррис, – думаю, заработал сотрясение – только что, покидая капсулу. И плечо, кажется, вывихнул – неслабо так приложился. Нас ведь там чуть не поджарило…
– С вашего позволения, мой коммодор, я займусь прибывшими? – подал голос доктор Гонсалес. – Окажу первую помощь, заодно проведу анализы. Ну, насколько хватит моих препаратов.
– «Эпидемическая инфекция»? – безошибочно определил Трентон. – Поищите, почему бы и нет. Но прежде чем мы с Гаррисом ляжем на обследование, с вашего разрешения, коммодор, – он поклонился, – хотелось бы получить представления о ваших дальнейших действиях.
– Что вас интересует? – сухо спросил Гуттиэрес.
– Лишь одно, – с миной изрядной мрачности вздохнул Трентон, – собираетесь ли вы прорываться через систему «Карантин»?
– Конечно, да, – сказал коммодор.
– Благодарю за ответ, – вздохнул Трентон. – Жаль. Этого я и боялся.
7
Есть люди с талантом портить всем настроение. Кажется, Трентон из них. Он напомнил о том, о чём экипаж «Антареса» и без него слышал, но рад бы хорошенько забыть и не слушать снова.
– К несчастью, – сказал он, – система «Карантин» Альянсом запущена. Это значит, воздвигнут барьер односторонней проницаемости вокруг планеты Эр-Мангали. Это значит, никто, кто находился в пределах действия системы в момент запуска, отсюда не уйдёт. Ни майор Домби с его гориллами, ни лёгкий крейсер «Антарес». Никто.
– Майор об этом, верно, не в курсе, – с кривоватой ухмылкой промолвил пилот Мадейрос.
Уж ему бы, чем над врагами зубоскалить, вовремя бы вспомнить о том, о чём не в курсе он сам. Ведь не майора же ему спасать, правда?
– Именно потому, что майор был не в курсе, а точнее, его намеренно ввели в заблуждение, – терпеливо пояснил Трентон, – он и наших поубивал, и систему включил. А догадайся он, что ему эта система сулит – трижды бы задумался, стоит ли подключать?
Слушая человека с нелёгкой судьбой, Родригес по своему обыкновению отмечал фактические ошибки, пробелы в аргументации – всё, что только можно найти. И вот ведь незадача: Трентон звучал в целом убедительно. Что до отдельных якобы ошибок, они на поверку оказались мнениями, натянутыми на гулкие барабаны реальности, да ещё столь туго, что впору им лопнуть.
Взять хоть бы тезис, что майор Домби – ограниченная скотина, которая вряд ли о чём-нибудь взялась трижды подумать. Факт? Нет, просто мнение. Трентон думает о майоре, что тот малость сложнее. И действительность с ним вовсе не спорит – и нам бы не надо, если отставить тенденциозность.