— Вижу, вы в хорошей форме, мисс, — Гоулен внимательно посмотрел в глаза Лидии.
— Угадали, мистер Гоулен, — весело улыбнулась Лидия. Ее глаза сияли торжеством. — Подобно охотничьей собаке, делающей стойку перед броском, я готова к любому сражению.
— Это делает вам честь. Я всегда был высокого мнения о ваших способностях и уме.
— Благодарю вас за лестное мнение.
— Здесь, — продолжал Гоулен, — в этой нелегкой для нашей работы стране, вы, я надеюсь, проявите максимум самоотверженности.
— Можете не сомневаться, мистер, — она уловила иронию в его словах и насторожилась, но ни единым движением не показала этого. — Я готова выполнить все, что необходимо, идти, куда прикажете…
— Особенно после того, как вы тайно, включили микрофон? — бесцветные глаза Гоулена внезапно впились в лицо Лидии. Какую-то долю секунды ей казалось, что наступил конец. Легкое нажатие курка, бесшумный выстрел… и труп, найденный в кукурузном поле, никогда не раскроет, что это дело рук первейшего бандита Запада. Но эти молниеносно пронесшиеся в голове мысли не отразились ни в выражении лица, ни во взгляде голубых глаз Лидии, спокойно смотревших на Гоулена. Оступиться в этом танце на острие ножа — значит погибнуть. А ей еще надо свести кое-какие счеты. Лидия смело подхватила брошенную ей перчатку.
— А вы полагали, что разведчица вашей школы будет сидеть в машине битый час и не попытается узнать, о чем идет разговор? Я бы оказалась недостойной своего учителя, — она откровенно рассмеялась. Гоулен недовольно поморщился.
— А потом, — она вдруг оборвала смех, — с каких пор какому-то олуху стали доверять больше, чем мне? Мои неудачи еще не дают права ставить меня на одну доску со всяким шпиком…
Гоулен, остановив машину, устремил пристальный взгляд на Лидию. Румянец гнева, сверкающие глаза делали ее необыкновенно красивой, а слова возмущения звучали очень убедительно. Постепенно глаза Гоулена приняли более мягкое выражение.
— Да что, собственно, вас так распалило, мисс? — примирительно заговорил он. — Так или иначе, мне все равно необходимо ввести вас в курс дела. Поэтому, когда раздался предупреждающий сигнал о включении микрофона, я не стал вам мешать. Наоборот, меня удивляет, что вы не включились в нашу беседу с этим, как вы говорите, олухом. Ведь там имеется параллельный микрофон. Поэтому мне показалось, будто вы хотите скрыть от меня, что слышали наш разговор.
Несмотря на ласковый голос Гоулена, Лидия понимала, что это притворство, ему вовсе не хотелось, чтобы она слышала разговор. Но как он все-таки догадался, что она подслушивала? Его россказни о предупредительном сигнале — конечно, чепуха. И вдруг вспомнилось: да она ведь несколько запоздала уменьшить громкость, когда машина резко остановилась перед уходом собеседника Гоулена. Это меняло дело: Гоулен, значит, не знал, когда именно был включен громкоговоритель. Ободренная своим открытием Лидия постаралась смягчить досаду Гоулена.
— Не включалась в разговор потому, что сразу не вспомнила о микрофоне и захватила только конец беседы. Так что вам все равно придется ввести меня в курс дела. Мне ведь необходимо координировать свои действия с вашими…
— Да, вы правы, мисс, — уже более мягко заговорил Гоулен. — Малейшая неосведомленность разведчика может провалить все дело. Но мы еще успеем поговорить, Расскажите, как вам удалось обосноваться у этого паралитика. Все сошло, как мы наметили?
— Пришлось преобразиться в честную труженицу, — улыбаясь, заговорила Лидия. — Несмотря на годы и болезнь, старик оказался весьма деятельным. Не отставать же мне было от него. Тем более что мне самой необходимы все копии набросков чертежей, номера деталей и пояснения к ним.
— Непонятно, как вы ухитряетесь выполнять чертежей под руководством человека, который сам чертить не может? Ведь это же очень сложная работа и требует большой точности.
— Он, действительно, чертить не в состоянии. Но небольшие рисунки карандашом на бумаге с заданными размерами дают мне возможность выполнить чертежи в нужных масштабах. Кроме того, профессор обладает редкой памятью. Он отлично помнит, какие нужны детали, в каких томах можно найти их описание, какая деталь может подойти к тому или другому прибору. Это и дает мне возможность выполнять работу по заданному рисунку профессора.
Отвечая на вопросы, Лидия отлично отдавала себе отчет в том, что Гоулен не тратил бы времени на эти расспросы, если бы его не грыз червь сомнения.
— Вас интересуют все подробности? Я охотно изложу их, хотя для непосвященного они достаточно утомительны.
— Пожалуй, не стоит. Как-нибудь в другой раз. Сейчас се будем терять времени. Хочу надеяться, что у вас все обстоит благополучно и вы готовы приступить к выполнению остального плана.
— Даже лучше, чем можно было ожидать, — задумчиво поглядывая сквозь ветровое окно на дорогу, ответила она. — Я пользуюсь неограниченным доверием профессора, и это создает все условия для успешного выполнения намеченного плана.
— На который час приглашены гости?
— На шесть вечера.
— Вы уверены, что в числе гостей будут все наиболее видные ученые института?
— Конечно. Ведь профессор устраивает домашний вечер. Все будут в сборе.
— Это хорошо.
— Настолько хорошо, что на следующий день никто уже не сможет пожаловать на официальное празднование юбилея профессора Якименко в институт, а оставшиеся в живых будут с ужасом вспоминать этот праздник, — Лидия многозначительно взглянула на Гоулена. Тот перехватил ее взгляд.
— Нет, на следующий день юбилей состоится, и кто пожелает побывать на нем, сможет это сделать.
— Как прикажете понимать вас, мистер Гоулен?.. — удивилась Лидия.
— Понимать надо в прямом, а не в переносном смысле. Дело в том, — по обыкновению растягивая слова, начал Гоулен, — что в первоначальный план внесены существенные изменения. Уж слишком много всяких толков ведется о нашей подрывной деятельности, о террористических актах иностранных разведок. Поэтому мы решили, что никакого взрыва не будет…
— А что же? — на сей раз изумление Лидии было искренним.
— Вы воспользуетесь машиной, которая не больше обычного телефонного аппарата. Работает она совершенно бесшумно. Действие ее рассчитано ровно на тридцать пять минут. После этого элементы ее окисляются и машина мгновенно разрушается. Оболочка, в которой находятся детали, под действием химических элементов растворяется и превращается в жидкую прозрачную массу. При любом исследовании ничего не удастся установить, так как химический состав мгновенно испаряется и остается только вспененная бесформенная масса.
Поворачивая вслед за идущим впереди лимузином, Гоулен предусмотрительно перебросил влево лежавший между ним и Лидией портфель.
— Ваша задача — установить излучатель РЦ-11[1] в той комнате, где находится стол для гостей, и нажать кнопку пускателя. После этого найдите благовидный предлог покинуть комнату… — Гоулен замолчал.
— Что же произойдет дальше? — спросила Лидия.
— Ничего особенного, — медленно произнес Гоулен. — Все участники торжества разойдутся по домам в полном здравии и хорошем расположении духа. И на следующий день оно не изменится, так что на юбилейном торжестве в институте, при желании, все смогут быть. Но через пять — семь дней им уже будет не до веселья…
— Что же повлияет на их состояние? — беззаботным юном спросила Лидия.
— Особые излучения, — уклончиво ответил Гоулен и бросил испытующий взгляд на собеседницу. Та с нескрываемым восхищением смотрела на него.
— Да… Вот это сюрприз… — продолжала восхищаться Лидия. Гоулен, не сбавляя скорости, вел машину, изредка взглядывая на Лидию.
Постепенно выражение лица Лидии стало меняться. Когда она повернулась к Гоулену, оно было уже суровым, а взгляд решительным.
— Когда приступить к заданию?
— Сегодня, ровно в семь вечера, в дом профессора доставят корзину с цветами. На дне корзины будет излучатель РЦ-11. Ваша задача — устроить корзину с цветами в наиболее подходящем месте. Справа по корпусу излучателя отвинтите винтик и нажмите кнопку. После этого в вашем распоряжении останется пятнадцать минут, чтобы покинуть обреченное общество. За эти минуты сработает предохранитель и начнется излечение…..