Я наложила на тебя заклятье.
Он продолжал идти. Миновал заправочную станцию фирмы «Мобил» и взглянул на ее светящийся символ в виде Пегаса, — крылатого коня из греческой легенды, который выбил копытом Иппокрену — «конский источник» на горе Геликон. А в самом деле, выбил ли конь источник? Это вопрос веры. И если кони лягают горы, мусульмане поклоняются Мекке, католики проглатывают вино и облатки, то и Тори Хэлоуэлл может написать на клочке бумаги его имя, положить его в наполненное медом яблоко и тем самым породить любовь. Ритуалы непреложны, говорил Оскар Сезин, они предписаны богами.
На 23-й улице он повернул на восток. Сойдя с тротуара, заметил парочку пуэрториканцев, обнимавшуюся у входа в метро.
— Эй ты, пошевеливайся! — крикнул водитель грузовика, и Кэл отпрыгнул назад перед промелькнувшим перед ним кузовом. Он снова думал о первой ночи с Тори. Даже тогда его сексуальная страсть показалась ему не совсем естественной. Даже тогда он почувствовал в себе всепоглощающее влечение, которое никогда раньше не было ему знакомо. Заклинание? Быть может, в этом было замешано колдовство?
Вздор!
Но в мыслях его снова возникло видение яблока, и он почувствовал приторно-сладкий привкус меда.
Кэл ходил несколько часов вверх до Коламбия-серкл и вниз по Седьмой авеню, прошел мимо всех ночных бакалейных магазинов и порнографических заведений никогда не засыпающего города. В закусочной «Бургер Кинг» на Бродвее он съел гамбургер, выпил горячего кофе и потолковал с уборщиком о слишком высоких ценах. Он понаблюдал за игрой в китайский бильярд и пинг-понг в крытом проходе на Таймс-сквер; в игре, как и в жизни, все подчинялось случаю. Но была миссис Руис с ее ядовитым плющом, была болтливая женщина и дом, наполненный отвратительными животными, был Оскар Сезин, были мертвые дети — какая между всем этим существует связь? Тори была частью какого-то плана. Плана, чтобы манипулировать им. Но почему? По какой причине?
Будь благоразумным, напомнил он себе. Прими на веру слова Тори. Да, университетское жилищное управление подыскало ему квартиру, и домовладельцем оказалась обаятельная красивая женщина; она поселилась в этом районе, потому что ей была близка по духу латиноамериканская культура; живя в Челси, он едва ли мог пройти мимо лавки botánica; по случайному стечению обстоятельств он познакомился с Мактаггертом, который и привел его к Оскару Сезину.
Все так логично. А он превратил эти события в зловещий план! А никакого плана на самом деле не существовало.
И он по-прежнему любил ее.
— Ты выглядишь ужасно, — сказала она, впуская его и завязывая пояс халата.
Было уже пять часов утра.
— Я ходил всю ночь, — сказал он.
Они продолжали стоять в дверях.
— Я не была уверена, что ты когда-нибудь вернешься.
— Я тоже.
Она провела его в гостиную.
— Тори, я люблю тебя, — начал он, — Это самая важная вещь, которую я должен тебе сказать. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Но это… О Боже, мне так трудно это принять! Я не… я не могу. Так что, если ты меня хочешь, если ты меня любишь, то скажи, что ты отказываешься от этого.
Она минуту с любопытством его изучала, затем повернулась и направилась через всю комнату к окну. Она долго стояла и наблюдала, как солнце медленно поднималось над зубчатым городским горизонтом. Затем повернулась к нему.
— Я докажу тебе, — сказала она, — я докажу, что это срабатывает. Только скажи мне, чего ты хочешь.
— Я тебе сказал. Я хочу, чтобы ты отказалась…
— Нет, я не могу отказаться, — вспыхнула она. — Но я могу доказать, что ты не прав, требуя это от меня. Скажи мне, чего ты хочешь от богов!
Он ничего не ответил. Нет, он не будет ее поддерживать, став соучастником ее фантазий.
— Скажи мне, Кэл, — повторила она, — что бы это ни было, я наложу заклятье и добьюсь этого ради тебя.
— Почему бы тебе просто не дать мне лампу, которую надо потереть, чтобы вызвать джинна, летающий ковер-самолет и…
Она бросилась к нему.
— Кэл, пожалуйста, не отказывайся!..
Хорошо, подумал он. Сделаем, как она хочет. Может быть, это будет наилучшим способом разделаться с ее системой.
— Ладно, — сказал он. — Я хочу славы, богатства и, может быть, в один прекрасный день Нобелевской премии и…
— Не надо шутить, Кэл. Я постараюсь выполнить это.
А если серьезно, на минуту задумался он. Что бы он попросил, если бы джинн был здесь? На самом деле только одно.
— Я хочу, — медленно сказал он, — чтобы все, кто имеет отношение… к тому тостеру — прибору, который убил Лори, — заболели, страдали и умерли.