Когда Кэл в десять часов уходил в университет, он услышал, как Тори снова пыталась дозвониться доктору.
Совещание на факультете задержало его до вечера и он приехал домой в семь часов. Крис обедал с Челестиной, которая передала Кэлу, что Тори просила позвонить ей домой.
— Дорогой, я сегодня останусь ночевать здесь, — сказала она и вполне разумно все объяснила. Все это время она показывала дома покупателям и не успела сделать другие дела: ей нужно было распаковать два ящика с импортными товарами для своих клиентов и отложить отдельно все те вещи из шкафов и ящиков, которые можно будет выбросить, когда она будет переезжать. Вполне разумное объяснение. Но Кэл уловил напряженные нотки в ее голосе и понял, что это была отговорка.
— Что сказал сегодня доктор? — спросил он.
— Ничего. То есть я пока еще не была у него. Наверное, он действительно так хорош, как говорит Рики, потому что он очень занят. Он может принять меня только послезавтра.
Кэл встревожился.
— Но ты не можешь ждать? Как эта штука на твоей щеке?
Наступила пауза.
— О Кэл, я совершенно ужасно выгляжу. — Она начала плакать. — И она еще ужасно болит.
— Я сейчас же приду.
— Нет, — сказала она и тут же прекратила рыдать. — Я не хочу, чтобы ты приходил. Со мной все будет в порядке, и я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.
— Дорогая, это неважно. Я хочу быть рядом с тобой… помочь…
— Я знаю, Кэл. Все будет в порядке. — Она заколебалась, а затем добавила: — Я только хочу, чтобы я смогла пойти и… купить то, что помогает.
Он понял, что она имела в виду и куда хотела пойти. Дойти всего до угла улицы — но это так отдалит ее от него. Так далеко, что он, возможно, никогда больше не сможет вернуть ее.
— Тори, не делай этого, — умолял он. — Пожалуйста, не надо. Потерпи до завтра. Я поговорю с этим Петерсоном, чтобы он принял тебя завтра утром, или найдем кого-нибудь другого. Только, пожалуйста, не сдавайся.
— Я попытаюсь, — сказала она, снова обретая самообладание. — Но, Кэл… Я хочу, я так хочу, чтобы это прошло.
— Это пройдет, любимая, — успокоил он ее.
Он снова сказал ей, что хочет прийти, но она твердо стояла на своем, и он не стал больше ее уговаривать. Однако ему удалось убедить ее принять аспирин или какое-нибудь снотворное, если только найдет его и, не делая ничего дома, лечь спать.
Из окна спальни через улицу Кэлу был виден дом Тори. После того как повесил трубку, Кэл сел у окна и стал наблюдать. Он ожидал, что она поспешно выйдет из дома и направится вниз по улице в лавке Ьо1ашка. Но хотя он в течение последующих двадцати минут неотлучно наблюдал за домом, Тори не вышла. Он предположил, что она нашла таблетку снотворного и легла спать.
Звонок ворвался в его сон, подобно взрыву бомбы над спящим городом.
Телефон!
Он встал и в темноте так схватился за телефон, как если бы хотел заставить его замолчать. Светящиеся цифры на электронных часах показывали 4:27.
Он еще не успел сказать «алло», когда услышал ее голос:
— Кэл?
— Да… Что случилось, дорогая? — Одурманенный сном, но быстро приходя в себя, он услышал панику в ее голосе.
— Прости, что разбудила тебя… но ты можешь прийти? Ты мне нужен…
Через мгновенье он полностью проснулся. Из-за ее слабого голоса и прерывистого разговора он понял, насколько она была больна. Это проклятая инфекция быстро захватила ее. Теперь он тоже испугался.
— Я сейчас же буду у тебя, дорогая, — успокоил он ее. — Только лежи спокойно.
— Я не хотела… тебя беспокоить, — продолжала говорить она. — Я знаю, что это проблема… оставить Криса…
— Эй, все нормально, — сказал он. — Я буду через минуту. — Он повесил трубку.
Что ему делать с Крисом? Взять с собой? «Берки помогут», — подумал он, быстро хватаясь за одежду.
Он уже стучал в дверь Берков, когда понял, что сначала должен был им позвонить, но он был слишком взволнован, чтобы думать об этом. Джек Берк в халате открыл дверь и предложил свою помощь еще до того, как Кэл попросил его об этом. Он сказал, что не стоит будить мальчика, чтобы отвести его наверх и что он сам спустится вниз и посидит с ним. Кэл должен позаботиться о Тори и ему не нужно волноваться за мальчика.
У него были ключи от ее квартиры, но в спешке он забыл их дома и ему пришлось звонить в дверь с парадного входа. Она стояла в дверях, прислонившись к косяку. Трудно было поверить, что натворила с ней за один день эта лихорадка, с тех пор, как он ее видел. Это выглядело особенно ошеломляющим, потому что раньше Тори всегда оставляла впечатление хладнокровной и сдержанной женщины. Теперь у нее были тусклые и запавшие глаза, ее влажные от пота волосы прилипли ко лбу и спутанными прядями свисали на плечи, гибкое тело под мятым атласным пеньюаром казалось не просто стройным, а изнуренным.