Он начал читать дневник экспедиции, в которой он впервые встретился с зоко. Вскоре он уже был вдали от этого города и снова жил в каменном веке.
Он почувствовал запах краски, как только открыл дверь в квартиру. С досадой Кэл вспомнил, что именно на сегодняшний день он договорился со своей домовладелицей, миссис Хэлоуэлл, что она может прийти и начать ремонт. Он шагнул внутрь, ожидая худшего — полного беспорядка.
Виктория Хэлоуэлл приветствовала его дружеским «Ай!» Почему-то — наверное, из-за слова «домовладелица» — Кэл ожидал увидеть располневшую особу средних лет со стриженными седыми волосами: до сих пор он разговаривал с ней только по телефону. На самом деле она оказалась чрезвычайно привлекательной женщиной лет, как подумал Кэл, около тридцати. Ростом она была чуть-чуть пониже его, с длинными каштановыми волосами и большими карими глазами. Она выглядела, как девушка, кончившая школу и потратившая следующие десять лет на то, чтобы сгладить все острые углы в своем облике и манерах, в чем вполне преуспела. Она была из тех женщин, которых окружает аура принадлежности к «хорошему обществу», и вот она стояла здесь, перед ним, в рубашке мужского покроя и испачканных краской джинсах.
Она, судя по всему, направлялась в комнату Криса, чтобы водрузить на место туалетный столик. Нести стол ей помогал ее помощник, которого Кэл встречал около своего дома, молодой человек лет двадцати со смуглой кожей, свойственной латиноамерикацам, курчавыми черными волосами и пробивающимися над верхней губой усами.
С туалетным столиком они скрылись в спальне Криса, и Кэл с изумлением оглядел гостиную. Кроме нескольких банок из-под краски, кучки запачканных кусков мешковины, которыми во время ремонта закрывали мебель и пол, и стоявшей у двери стремянки, единственным свидетельством кипевшей весь день работы были стены, выкрашенные в приятные тона цвета беж и слоновой кости.
Виктория Хэлоуэлл вновь появилась из комнаты Криса и начала свертывать холсты, закрывавшие пол у двери.
— Как это вам удалось так быстро со всем справиться? — спросил Кэл, показывая на стены. — Должно быть, колдовство?
Она рассмеялась.
— Просто обычный быстровысыхающий латекс, — ответила она. — Мы пришли сразу после вашего ухода сегодня утром, и я рассчитала, что мы сможем провернуть это за один день, если немножко постараться. — Она кончила сворачивать один холст и взялась за следующий.
Кэл заверил ее, что он чрезвычайно признателен за столь молниеносный ремонт.
— Я надеялась сделать это менее обременительным для вас, — сказала она сочувственно. — Вторжение маляров — неудобство для любого человека, но я сочла, что после всего, что вам и вашему сыну пришлось пережить…
Она разговаривала свободно, пока свертывала холсты, но теперь внезапно замолчала, глядя на него смущенно, как если бы по неосторожности она сказала что-то бестактное. Кэл понял теперь, что либо от чиновников университетского квартирного бюро, либо вследствие соседских сплетен, разносимых миссис Руис, Виктория Хэлоуэлл знала всю его историю — «трагически овдовевший профессор». В конце концов и он именно от миссис Руис узнал о несчастливом замужестве и разводе его домовладелицы.
Она закончила свертывать холсты и прервала неловкое молчание, заметив, что эти чудесные новые краски, к счастью, так облегчили ремонт в последнее время.
Молодой помощник вышел из спальни.
— Рикардо, ты знаком с мистером Джемисоном?
Помощник в качестве приветствия улыбнулся и затем заговорил на стремительном испанском.
Она обернулась к Кэлу.
— Он просит вам напомнить, что, хотя краска уже не пачкает, она должна еще набрать прочность, так что нужно быть поосторожнее некоторое время.
Снова перейдя на испанский, она выпалила целый поток приказаний Рикардо, который немедленно начал выносить банки из-под краски в прихожую.
Легкость, с которой Виктория Хэлоуэлл говорила по-испански, возбудила любопытство Кэла. Может быть, фамилия Хэлоуэлл, оставшаяся у нее от неудачного замужества, скрывает ее латиноамериканское происхождение? Он собирался спросить ее об этом, но все холсты были уже свернуты, и она начала выносить их за дверь. Кэл слышал, как в прихожей они снова быстро обменялись с Рикардо фразами на испанском. Помощник, помахав на прощанье руками, сказал: «Buenas tardes»[8] и исчез вместе со стремянкой.
— Мне еще нужно отмыть пару кистей на кухне, — сказала Виктория Хэлоуэлл, возвращаясь в квартиру. — После этого я уже не буду вас ничем беспокоить.
— Я нисколько не спешу. — Он последовал за ней на кухню. — Я могу чем-нибудь помочь?