Кэлу было странно слышать от полицейского такое откровенное признание своей полной беспомощности. Разве это не было его прямой обязанностью — собрать всю нужную информацию, невзирая ни на какие трудности?
— Значит, вы собираетесь прекратить расследование? — спросил Кэл и сразу понял, что зря он это сказал.
Длинное худое лицо сыщика стало еще более замкнутым и бледным, теперь оно было похоже на гладкий, полированный камень. Сомнение тут было неуместно: не тот человек был Мактаггерт, чтобы что-то оставить не доведенным до конца. Но никакого протеста против оскорбительного предположения Кэла он не высказал, и это молчание было красноречивее любых слов.
Когда он снова заговорил, в его тоне уже не было никакого вызова. Очень спокойно, глядя на зеленое сукно своего стола, он спросил:
— Почему вы надеетесь, что это ваше исследование может дать больше, чем можем сделать мы?
— У меня есть одно преимущество перед вами. Я не полицейский. Люди не будут столь настороженно относиться ко мне с самого начала.
Последовало долгое, напряженное молчание. Кэл ощущал, как мысль сыщика работает все быстрее, когда тот поднял на него оценивающий взгляд, снова и снова взвешивая, стоит ли связываться с этим человеком, — беззвучное крещендо, стремящееся к развязке, к окончательному решению. Наконец Мактаггерт покачал головой и глубоко вздохнул.
— Забудьте об этом, профессор. Подыщите себе какую-нибудь другую тему для исследований. Разве вы не заметили, мимо каких местечек вам сегодня пришлось проехать, чтобы добраться сюда? Со здешними охотниками за головами не так просто подружиться, как с их коллегами с островов Паго-Паго или Бора-Бора, или из какой-нибудь другой чертовой дыры, в которой вам пришлось побывать. Просто ступайте к себе домой. Вы не понимаете, в какое дикое дерьмо вы готовы вляпаться.
— Послушайте, я знаю, что Вуду — необычная, даже эксцентричная религия, — ответил Кэл. — Но я этнограф. Для меня в любых формах мышления и поведения людей, какими бы непривычными они ни были, есть некий смысл. Нет таких людских представлений или верований, от которых я когда-нибудь в ужасе отвернусь или презрительно назову их «диким дерьмом». — Он чувствовал, что его заносит, но не смог совладать со стремлением выразить свою страсть к познанию, а также свое раздражение явным расизмом сыщика. Но Кэл понимал, что его несдержанность взорвала уже возникавшее между ними взаимопонимание, и поднялся, чтобы уйти.
Мактаггерт встал одновременно с ним.
— Хорошо, профессор, — произнес он зло. — Вы хотели сотрудничества? Вы его получите.
Полицейский направился к выходу из кабинета. Кэл плелся за ним, словно его тащили на невидимой веревке.
Проходя через помещение отдела, Мактаггерт обратился к одному из сотрудников, склонившемуся над рабочим столом:
— Я еду в Нижний город, Пит. Вы тут с Чико будьте на связи насчет того ограбления бакалейной лавки.
Мактаггерт задержался у доски рядом с входной дверью, чтобы забрать свои ключи.
— Пойдемте, профессор. Пора начинать ваше исследование.
— Где вы будете? — окликнул его другой полицейский.
Мактаггерт обернулся и ответил:
— В морге.
Глава 13
На машине сыщика не было полицейской маркировки, и Мактаггерт не включал сирену или мигалку, но мчался к центру города вдоль Ист-Ривер, не обращая внимания на ограничения скорости, гудком расчищая себе путь среди потока медленно текущих машин. Скрючившись за баранкой, сжав челюсти, он явно показывал всем своим видом, что дальнейший разговор неуместен. Кэл был озадачен такой реакцией полицейского.
Спустя десять минут они уже были в нижней части Манхэттена. Мактаггерт вырулил на съездную эстакаду и проехал несколько кварталов вдоль боковой улицы неподалеку от реки. Он остановился у здания, облицованного белым камнем, припарковав машину рядом со скоплением других машин — полицейских патрульных автомобилей, «скорой помощью» и фургоном, на боку которого было написано:
Кэл последовал за Мактаггертом внутрь здания. Сыщик быстро обошел ряд окошек, обменявшись несколькими фразами с дежурными клерками и с человеком в белом халате. Наконец он пригласил Кэла войти в лифт, доставивший их вниз, в подвальный коридор. Безжизненный свет люминесцентных ламп отбрасывал серые тени на облицованные серым кафелем стены и линолеумный пол какого-то неопределенного цвета. Подземный мир, в котором отсутствуют краски, бесцветный, как сама смерть. Возле двери лифта покатывались со смеху двое молодых людей в белых комбинезонах; рядом с ними стояли две каталки с носилками из нержавеющей стали. На одних носилках лежало тело, голые синеватые ступни торчали из-под покрывавшей его простыни.