— Как насчет того, чтобы опубликовать эту фотографию в газетах? — предложил Кэл. — Мне попадались в газетах такие фотографии исчезнувших людей.
— Эту фотографию вы никогда не увидите опубликованной, — решительно произнес Мактаггерт, как будто давал клятву. — Стоит подпустить к этому делу прессу, и мы никак не сможем ограничить информацию, которую они будут давать. А мне страшно даже подумать, что случится, если кто-нибудь скажет, будто полиция в этом городе действует исходя из предположения о причастности некой группы его жителей к жертвоприношениям детей. Отношения между разными общинами здесь и гак достаточно напряженные.
— Я полагаю, испаноязычная община набросится на вас за один только намек, что такое возможно.
— Она уже это сделала, — ответил Мактаггерт. — Всякий раз, как я посылаю парочку своих людей порасспрашивать в округе о чем-то, связанном с этими случаями, об этом тут же становится известным какому-нибудь боссу из местных, который немедленно устраивает скандал комиссару или мэру. — Мактаггерт вздохнул. — Так что я хожу на цыпочках, тихо, как мышонок. И в результате получаю nada. — Он опять поднял свой стакан. Но эта доза алкоголя подействовала на него совсем иначе, чем предыдущая. Когда Мактаггерт со стуком опустил стакан на столик, Кэл почувствовал перемену в атмосфере их беседы. Эта выпивка наконец возымела действие, начала заглушать то разочарование и безнадежность, в которых сыщик признался, подлила масла в огонь, побуждавший его исполнять свой долг перед обществом невзирая ни на какие личные неудачи и дрязги. Он не потребовал еще водки, а сидел, вертя в руках пустой стакан и внимательно его разглядывая. Ему хочется поговорить серьезно, почувствовал Кэл.
— Я вижу, вы полностью убеждены, что эти убийства были в некотором смысле ритуальными, — сказал Кэл.
— Не в некотором. — Мактаггерт откинулся назад. — до вполне определенном смысле. Семьи этих детей принадлежали некой секте, или религии, как хотите называйте, которая требовала от них, чтобы они это сделали, и они исполнили то, что от них требовали. Поэтому никто не заявляет об исчезновении этих детей. Все сходится, профессор, все сходится. — Мактаггерт смотрел прямо перед собой через разделявший их столик, и в глазах этого человека, поклявшегося утверждать закон, Кэл с ужасом увидел вспышку дикого, необузданного гнева и ярости, которая была бы более уместной в глазах убийцы.
— Эти разнесчастные маленькие щенки, которых мы нашли с улыбками на личиках, — произнес затем сыщик, — эти дети, которых мы нашли выглядящими так дьявольски счастливыми умереть… эти дети были принесены в жертву.
Глава 14
Жертвоприношение. Мог ли Мактаггерт в полной мере понимать, что означает это слово? Кэл в этом сомневался.
Человеческие жертвоприношения. Совершенные здесь, в Нью-Йорке. Дети, зарезанные в жертву… в жертву чему? Древним божествам, вудуистским богам?
Кэл вспомнил маленькую речь, со всем адвокатским пылом произнесенную им накануне в кабинете Мактаггерта: во всяких, мол, людских обычаях есть нечто, заслуживающее уважения. Кредо этнографа, кредо ученого. Теперь ему стало понятно, почему у Мактаггерта лопнуло терпение, почему тому захотелось так жестоко швырнуть ему в лицо главную улику — истерзанное тело ребенка.
Но даже теперь Кэлу не захотелось взять назад слова, произнесенные им тогда. Ни один этнограф, знакомый с происхождением этого обычая, не может отмахнуться от жертвоприношения как от всего лишь разновидности безумия. Этот обычай был рожден в колыбели великих Цивилизаций. Разве кто-нибудь когда-нибудь отрицал величие народа ацтеков на том основании, что их религия требовала от них вырывать сердца из груди лучших воинов в качестве жертвы богам? Ацтеки единодушно признавались одним из наиболее творческих народов в истории. А жители полинезийских островов, общины которых изучались как образцы умиротворенности и довольства жизнью, — разве не бросали они некогда в море с самых высоких скал своих прекраснейших девушек, так как их боги требовали этого дара в обмен на счастливую судьбу? Приношение человеческих жизней с целью умиротворить жаждущих богов было обычаем, глубоко укорененным в традициях первобытных племен.