Выбрать главу

Он дошел до двери ее дома, поднял руку, чтобы нажать на кнопку домофона, и замер. Даже его собственная кожа выглядела другой, более розовой, чем обычно, и странно светящейся. Я покраснел, подумал он, как подросток в ожидании первой настоящей близости с женщиной.

Нет, это было гораздо сильнее: он ощущал себя уносимым прочь собственной чувственностью, захваченным в водоворот сексуальной потребности, как если бы все его тело и душу наполнила какая-то неведомая сила, с которой он не мог бороться, и толкала вперед к единственной цели.

С полминуты его палец нерешительно лежал на кнопке. Затем он нажал ее.

Ответный сигнал зуммера прозвучал почти немедленно, и он вошел в подъезд.

Она ждала его, стоя у открытой двери своей квартиры на первом этаже. На ней уже не было того костюма, в котором она пришла к нему недавно; она переоделась в белую юбку и блузку из тонкого, как паутинка, бледно-зеленого шифона. Сквозь полупрозрачную ткань Кэлу были видны очертания ее грудей, ее соски. Черт, он глазеет на нее! Он заставил свои глаза смотреть ей в лицо, но и тут он мог остановить свой взгляд только на том, что выглядело сексуально привлекательным — на ее губах, мягких и блестящих, когда она заговорила.

— Быстро ты добрался, — сказала она.

— Одно из удобств навещать домовладелицу, живущую через дорогу.

Проходя в квартиру, он слегка коснулся Тори, и от этого прикосновения почувствовал, будто его дернуло током. Он снова ощутил нарастающую эрекцию и остался стоять спиной к ней, пока она закрывала дверь.

Она подошла к нему сбоку и взяла его за руку, словно хотела провести его в гостиную, но теперь он попятился назад, сражаясь с водоворотом. Она обошла вокруг него и стала перед ним, пристально глядя ему в лицо. Висящий над ними светильник бросал вниз поток света, осветив ее голову сияющим нимбом.

Ему хотелось овладеть ей прямо здесь, в прихожей, прижать ее к стене, проникнуть в ее лоно.

— Ну, — сказала она, и голос ее выдал нервную дрожь. — Пойдем внутрь?

Внутрь.

Было ли это лишь его искаженным восприятием ситуации, или. она также нервничала, так же жаждала, как и он?

Мгновение они оба стояли, не шевелясь. В прихожей было тихо, как в пустом туннеле.

Ее рука беспокойно потянулась к верхней пуговице блузки, нащупала ее и стала вертеть, как жемчужину. Он не отрываясь смотрел на ее длинные, тонкие пальцы, представляя, как они касаются его. Красный камень, украшающий кольцо на ее указательном пальце засверкал. Его чувства обострились, его овеяло дуновением ее пахнущих мускусом духов.

Больше он не мог себя сдерживать. Он протянул руку, притянул Тори к себе и поцеловал. Прикосновение ее губ обожгло его, он задрожал и почувствовал, как ее руки обхватывают его плечи, чтобы успокоить его. Она была с ним, прижавшись своим телом к нему, скользя по нему, ее рот открыт, ее язык облизывал его язык. Вихрь желания затянул его. Он тоже прижался к ней, и они повалились назад, пока не наткнулись на стену.

Столкновение заставило его разжать объятия. Боясь себя, он оторвал ее от груди.

— Тори… — забормотал он. — Я не… я не понимаю, что со мной происходит. Может быть… потому что я так давно…

Она провела ладонью по его щеке, погладила его подбородок.

— Все в порядке, Кэл. В этом нет ничего плохого.

Держа его за руку, она повела его наверх.

Стоя у кровати, она начала раздеваться. Расстегнув пояс юбки, она позволила ей упасть на пол и переступила через нее. Затем расстегнула первую пуговицу блузки.

Но он уже разделся и ждал, его член торчал в темноте, ища теплую плоть. Больше ждать он уже не мог. Он понял, что бросается к ней и вцепляется в ее пуговицы.

Потише, будь нежным, умолял он сам себя.

Но в тот же момент блузка оказалась в его руке, разорванная. Он отшвырнул ее прочь и потянулся к Тори, чтобы поцеловать ее груди, большие, полные и набухшие. Прижав ее спиной к кровати, он схватился за резинку ее трусиков и потянул вниз. Она застонала.

Боже мой, я насилую ее!

Он замер, оторвав губы от ее соска.

— Тори, я…

— Нет-нет, дальше, Кэл, дальше, — задыхаясь, прошептала она. — Я хочу тебя!

Он навалился на нее, проник в нее, чувствуя, как чудесное теплое влажное прикосновение затягивает его внутрь. Боже!

— Дальше, дальше, — продолжала она шептать.

Глубже и глубже входил его жаркий пылающий жезл. Все тверже, все неистовей. Трахая так, как никогда прежде ему не приходилось, самую длинную нору, которая схватила, и сжала, и отпустила, и снова напряглась. Но он хотел еще глубже, всю ее собой заполнить, надвое разорвать. Это не я, услышал он свой тихий голос, нашептывающий в далеком уголке сознания: нет, не так, я так не должен. Но снова и снова он всем своим весом пригвождал ее к ложу. Он слышал, как она застонала, затихла, застонала громче, высоким, взмывающим вверх голосом. Подожди, еще рано, не… Ее рука обхватила мошонку и, нащупав длинный, твердый корень, сжала его. Внезапно по всему его телу прокатились одновременно волны жара и озноба. Он открыл глаза. Во мраке были видны неясные очертания ее разметавшихся волос, плюмаж из раскрашенных перьев, ярко размалеванная маска. Это сон. И началось изверженье, словно хлынула потоком горячая магма. Спазм пронзил все его тело, и, как буйвол, он снова изверг семя. Тогда ее охватила дикая дрожь, и она закричала: «О боже, о боже, о боже, оо — ооох!» — и рухнула под ним замертво.