— А вы знаете, где находится этот храм? — спросил Кэл.
— Кто, черт подери, может это знать? Они держат это в тайне. Все, что мне удалось услышать, что он там, в barrio, и хозяйничает там некий шарлатан, которого они называют Доктор Тата. Хотя, наверное, есть еще дюжина других парней вроде него, судя по тому, сколько животных мне пришлось увидеть. Это потоп, говорю вам, настоящий потоп.
Ландерс начал браниться по поводу того, что из всех сил охраны правопорядка только его организация смогла хоть что-то сделать для того, чтобы ограничить крайности отправления культов.
— Это прискорбно, — сказал он, — Раз это религия, то, видишь ли, не по-американски поднимать вокруг этого шум. У нас даже нет ни одного закона, направленного против жертвоприношений животных. Единственное, за что мы можем их прижать, — это за разведение скота в жилых помещениях, ну, знаешь, санитарный кодекс.
ОЗЖ, сказал Ландерс, попыталось найти руководителей различных вудуистских культов, надеясь прекратить злоупотребления в отношении животных, убедив этих лидеров научить своих последователей более цивилизованным формам религиозной практики. Но добраться до главарей оказалось невозможно: огромное большинство верующих понятия не имеет, кто их вожди, а те немногие, кто это знают, хранят это знание в тайне от непосвященных как некий священный секрет.
— Насколько мне удалось выяснить, — рассказал Кэлу Ландерс, — в городе имеется два или три верховных жреца. Их называют особым словом — «бабалао». Фокус в том, что хозяевами представления являются именно они. Но поскольку мы не знаем, кто они, то мы не можем с ними связаться. Нет способа остановить это все, потому что никто не признает себя ответственным.
Они продолжали ждать в машине прибытия полиции. В убогом коричневом доме напротив не было заметно признаков чьего бы то ни было присутствия. Он был столь безжизненным на вид, что казался нарисованным на театральном заднике.
— Трудно поверить, что там полно животных, — скачал Кэл.
— О, можете поспорить на собственные яйца, они там, — ответил Ландерс. — Если бы мы находились с подветренной стороны, когда дует бриз, то от запаха у вас бы носки слетели.
Кэл внимательно смотрел на дом.
— Мистер Ландерс, — неторопливо проговорил он, — как по-вашему, можно ли предположить, что эти люди способны также совершать человеческие жертвоприношения?
Ландерс поджал губы и надвинул на лоб свою панаму. Он выглядел так, как будто обдумывал что-то не более серьезное, чем шансы фаворита на очередных бегах.
— Я слышал об этом, — сказал он наконец. — Все это Вуду — такая дикая муть, что поневоле начинаешь задумываться: где та черта, которую они никогда не переступят? Но из того, что я слышал, выходит, что они не могут это делать.
— Не могут?
— Это официально запрещено, — сказал Ландерс.
— В отличие от большинства убийств, — съязвил Кэл.
— Нет, я имел в виду теми парнями, что наверху, — пояснил Ландерс. — Самими бабалао.
— Откуда вы почерпнули эту информацию? — недоверчиво спросил Кэл. Откуда Ландерс мог знать, в чем состояла официальная догма, если никто из не входящих в узкий круг доверенных лиц не знал, кто отдает приказы?
— От того парня из «Таймс», — ответил Ландерс, — который написал заметку, да вы ее и читали. Он проделал небольшую работу по поиску источников и рассказал мне о большом сборище в Гаване в 1940 году, конвенции всех верховных жрецов вудуистских культов. Вроде бы они собрались там, чтобы привести свою политику в соответствие с требованиями времени — ну, как наши кардиналы собирались в Риме пару лет назад, — и одно из главных решений, принятых на этой встрече: больше никаких человеческих жертвоприношений. — Ландерс покачал головой и щелкнул языком. — Какие прогрессивно мыслящие люди, а? Они наконец решили, что приносить в жертву людей — это заходить слишком далеко… И когда — уже в 1940 году!
Позади них внезапно раздался автомобильный гудок. Подъехала полицейская машина. Полицейский за рулем показал жестом на дом напротив. Ландерс высунул руку из окна и утвердительно махнул рукой, затем повернул ключ зажигания.
— Вы просто войдете в дом? — спросил Кэл. — Без всякого плана?