Тори была взволнована до глубины души, и когда Кэл пошел на кухню, чтобы загрузить посудомоечную машину, Крис утащил ее в свою комнату, чтобы показать свою коллекцию наконечников стрел. Такой поворот событий напомнил Кэлу, насколько он сам стосковался по семейной жизни.
Он закончил свои дела на кухне и собирался присоединиться к ним, но дверь спальни Криса была закрыта. Он протянул руку, чтобы открыть дверь, но остановился. Это был хороший признак — Крис стремился побыть с ней наедине.
Кэл вернулся в гостиную и взял записки Квентина Кимбелла, которые по-прежнему были перехвачены резинкой. У него впервые появилась возможность взглянуть на них более внимательно, и он сел за секретер. Затем он услышал, как Тори пыталась загнать Криса в ванную. Она готовила его ко сну. Еще один пробел восполнен.
Кэл обнял ее, когда она вошла в гостиную.
— Ну как он? — спросил Кэл, целуя ее.
Она рассмеялась, откидывая голову.
— Я получила три звездочки за торт, — сказала она. — Он показал мне свои наконечники стрел и несколько фотографий матери, когда вы все участвовали в сафари.
— Это было в экспедиции, — слегка раздраженно сказал он, — не сафари.
Она отошла от него. Кэл огорчился, что Тори так остро среагировала, но она задела его за живое. Он пока еще не мог заставить себя бесстрастно разговаривать о Лори с женщиной, которая могла занять ее место.
Тори просто переменила тему.
— Он показал мне свою большую свечу, — сказала она.
— Я ни в коем случае не должен был покупать ее, — сказал Кэл. — Крис увидел ее в лавке Ьо1агаса и заставил меня зайти и купить ему эту свечу.
— Это безобидная штука, — сказала она.
— Ну, я не думаю, что мальчику его возраста полезно вникать в такие вещи, — сказал Кэл, — или находиться среди людей, которые занимаются подобными вещами. Именно поэтому я рад, что избавился от Кармен. По-моему, она совершала заклинания Вуду против него.
Тори повернулась к нему спиной, глядя на задний дворик.
— Но ты это изучаешь, — сказала она, — а он находится рядом с тобой.
— Я исследую это явление, — ответил Кэл, — а не исповедую религию.
Крис позвал его из спальни:
— Накрой меня одеялом, папа.
Когда Кэл вошел в комнату, Крис уже лежал под одеялом. Кэл поправил одеяло и поцеловал сына.
— Спасибо, папа, — с жаром сказал Крис.
За поцелуй перед сном? Но ведь это само собой разумеется.
— За что? — спросил Кэл.
— За Тори, — ответил Крис. — За то, что она стала частью нашей семьи — меня, тебя и мамы. Она замечательная.
Кэл на секунду заколебался. Должен ли он упоминание о Лори оставить без внимания? Может быть. Даже после смерти она продолжает входить в уравнение.
— Я рад, что она тебе нравится, Орех, — сказал он, — очень рад.
Когда он вышел из комнаты, Тори стояла у парадной двери с сумкой в руках.
— Ты не останешься? — с явным разочарованием спросил Кэл. Он рассчитывал на это — их первая совместная ночь в его квартире.
— Нет… я хочу пойти домой. Я немножко устала.
— Послушай, ты можешь остаться здесь.
— Будет лучше, если я пойду. — Она сделала паузу, повернулась к двери, а затем снова взглянула на него. — Кэл, нам нужно поговорить о… о том, куда мы идем. Мне… мне нужно сегодня ночью подумать об этом. Поговорим завтра вечером, ладно?
Друг из Народного Театра дал Тори пригласительные билеты на Шекспировский фестиваль в Центральном парке на следующий вечер, и Рики согласилась оставить Криса ночевать у себя. Впервые Кэл и Тори проведут всю ночь вместе без Криса. Он не хотел растрачивать драгоценное время на разговоры.
— Почему мы не можем поговорить сейчас? — сказал он. — Через несколько минут Крис заснет, и мы…
Она покачала головой.
— Мне действительно надо идти. Все равно я должна рано вставать, чтобы успеть на деловую встречу.
Она быстро и беззаботно поцеловала его и двинулась к двери.
Он медленно закрыл за ней дверь. Она же приносила с собой сумку, значит, явно намеревалась остаться, подумал он. Что заставило ее передумать? Он ничем ее не обидел. Может быть, Крис? Нет, Крис весь вечер просто замечательно вел себя.
Может быть, нервы. В наши дни для всех непросто навязывать тесные отношения. Ничего не стройте, все это может быть разрушено, казалось, предупреждал всех некий коварный голос. Да, наверное, в этом дело. Тори хочет от него определенности, но не знает, как его об этом попросить. Он держался отстраненно, некоторые чувство вины за смерть Лори все еще мучило его, но он просто должен был продолжать, должен был оставить скорбь позади и начать новую жизнь. Он взглянул на телефон и едва не позвонил ей, чтобы сказать, что он прекрасно понимает, что ей нужно нечто большее от него, но она не хочет на него давить.