– Это не оправдание, – качает головой Оскар.
– Конечно, нет, – улыбаюсь я. – Ведь для подобных случаев и существует такое понятие, как “расстаться”. – А потом беру серьезный тон. – Я тоже держала всех на расстоянии. Никто не знал, что на самом деле происходит в моей голове. Я никому не рассказывала того, что рассказала тебе. Возможно, встреться мы при других обстоятельствах…
Он не дает мне закончить, просто приложив палец к моим губам.
– Тогда это были бы уже не мы.
И я уже в который раз не нахожу, что возразить.
========== Глава 19. Вот и все… ==========
Ожидание смерти хуже самой смерти. Не знаю, кто автор этих слов, никогда не задавалась таким вопросом. Более того, раньше я довольно скептически относилась к этому утверждению. Правду говорят, познавать что бы то ни было надо на собственном опыте, ибо он лучший учитель. Впрочем, эти слова актуальны не только для смерти, но и для многих других вещей, не столь бескомпромиссных. Это же можно сказать по поводу наказания, которое обязательно наступит рано или поздно, о разоблачении, о неприятных разговорах, список можно продолжать бесконечно…
К чему я веду эти философские разговоры, спросите вы? Просто это нехитрое выражение как нельзя более точно описывает текущее положение дел и мое душевное состояние, если уж на то пошло. Потому что, даже не смотря на то, что я жуть как не хочу покидать этот дом, я знаю, что со мной в любом случае ничего не случится. Мне ничего не грозит, ни со стороны Оскара, ни со стороны полиции. А все равно тошно. И страшно. Да какое там страшно! У меня поджилки трясутся, стоит только подумать, что вся наша идиллия может закончиться в любой миг. Кусок не лезет в горло и я почти потеряла сон. Сплю урывками, по два-три часа, не больше.
Последнюю неделю мы с Оскаром почти не расстаемся. Я, позабыв, что в доме есть другие комнаты, практически днюю и ночую в его лаборатории, где мы отчаянно соревнуемся за право умоститься на диване и хоть немного вздремнуть.
Похоже, ожидание конца проняло даже Оскара. Несмотря на то, что внешне он ничем себя не выдает, я буквально физически ощущаю его напряжение. Оно словно по волшебству передается мне и наоборот. Но, в отличие от меня, от него ни капли не веет страхом, скорее чувствуется какое-то предвкушение и холодный азарт. Что он задумал? Сколько бы я ни спрашивала, от прямого ответа он уходит. Не нравится мне это… Как бы полиция не повторила участь тех несчастных воришек, что на свою беду залезли в дом.
Дни тянутся один за другим, и с каждой пройденной секундой я все глубже и глубже опускаюсь в пучину беспросветного безумия. Тяжело сохранять хладнокровие, когда у тебя внутри отчаянно борются смирение с неизбежным и отчаянное желание драться до последней капли крови.
***
Сегодня меня снова будит какая-то странная возня, доносящаяся из динамика. Вот как чувствовала, что не стоило уходить в спальню! Разумеется, все самое интересное происходит без меня, а Оскар в своей привычной манере уходит от ответа, советуя мне не обращать внимания на всякие глупости.
Я располагаюсь на балконе и пью утренний чай, окидывая долгим задумчивым взглядом двор: планетарий, бассейн, фонтан с Русалкой, часовую башню. Волна тоски и печали накрывает меня с головой, а в горле встает неприятный ком, с губ вместо обычного тяжелого вздоха срывается какой-то хриплый всхлип. Так, не время распускать нюни! Еще ничего не произошло! И вообще не факт, что произойдет. Возможно, это мы оба себя до такой степени накрутили, что живем каждый день с мыслью о конце.
Оскар чем-то занят в своей лаборатории, а мне уже тошно сидеть в закрытом помещении, да еще и подвальном. И несмотря на то, что заняться мне в принципе нечем, я изо всех сил стараюсь делать вид, что все в порядке. Снова гуляю по поместью, навещая всех жертв Оскара, пытаясь взглянуть на них по-новому, свежим взглядом, с учетом того, что он рассказал мне о себе. Кое-что проясняется, что-то наоборот запутывается еще сильнее. Я же по-прежнему не испытываю к этим людям никаких эмоций, даже жалости. И не потому, что они заслужили такую участь, просто первое впечатление – “как живые” – так до конца и не прошло.
Спешить мне некуда, и я неспешно хожу от коридора к коридору, от объекта к объекту, замирая перед каждой колбой, вспоминая наши разговоры о каждом из них, пытаясь читать между строк и разглядеть в беседах двойное и тройное дно. Не факт, правда, что оно там вообще было. Скорее всего, большую часть я надумала сама.
Интересно, какой же все-таки облик придал бы мне Оскар, если бы я действительно заняла место в его коллекции? Что он там говорил? Вдохновение или свобода? Слишком абстрактно… Я не художник, поэтому даже отдаленно не могу представить, как можно изобразить что-то подобное. К тому же, я заранее знаю, что так же изысканно и неповторимо, как у Оскара, у меня все равно не получится. А значит, и пытаться не стоит.
– Не знаешь, чем заняться, Эмеральда? – интересуется Оскар, когда, вернувшись обратно в дом после прогулки по двору, я обессилено падаю на стул и кладу голову на руки, вытянутые на столе.
– Вроде того, – честно говорю я.
Нет, правда, а что мне делать? Книгу я писать не буду, это я твердо решила, и ничто не переубедит меня нарушить данное себе слово. Оскару моя помощь определенно не нужна. Он, как и я, в работе одиночка и привык обходиться только собственными силами. Снова тут прибраться? Так за это время еще не успело скопиться достаточно пыли или мусора, чтобы это стало заметным. А прибираться в месте, которое выглядит чистым? Увольте, я не чистоплюйка. Вот и остается только мотаться без дела или читать книги в библиотеке. Но для последнего у меня несколько не то настроение. Меня опять поглотила апатия, и вряд ли я смогу сосредоточиться на тексте книги, какой бы интересной она ни была.
– Иди поиграй на рояле, – говорит он. – Это поможет. Поверь мне. Я знаю.
Так как делать все равно нечего, я только пожимаю плечами. Можно и поиграть, хуже все равно уже не будет.
Икар по-прежнему взирает на меня с потолка, когда я иду в музыкальную комнату, и я невольно замираю прямо под ним. Мечта. Именно это символизирует для Оскара этот красивый юноша. А какая у меня мечта? Я не хочу, чтобы все это закончилось? Да, пожалуй, именно это. Я никогда ничего не желала сильнее, чем этого. Почему не может произойти чуда? Ведь Икар летит к своей мечте, и солнце не может помешать ему ее достигнуть.
– А! – я только машу рукой, в очередной раз делая себе втык, что убиваться по поводу того, что все равно произойдет, заранее бесполезно. Менее неизбежным оно от этого не станет, хоть ты об стенку убейся.
Вместо того, чтобы продолжить путь в музыкальную комнату, я захожу в комнату-казино. Она ни капли не изменилась с моего прошлого визита, но это и неудивительно – с чего бы ей меняться, если кроме нас здесь никого нет.
Проведя пальцами по поверхности игрового автомата, я флегматично дергаю за рычаг. Динь-динь-динь! Как и всегда, три семерки. Сколько времени прошло с того момента, когда я так же сидела и игралась? Я дано уже потеряла счет времени. Не знаю, сколько я уже здесь нахожусь. Недели, месяцы… тут ведь нет ни радио, ни телевизора, ни даже календаря.
Я сажусь за стол, за которым тогда – как будто лет сто назад! – пыталась писать книгу, заранее обреченную на провал. Он, да и вообще вся комната выглядит так, словно здесь еще недавно кто-то был. И несмотря на то, что, за исключением меня, тут никого не было уже очень долгое время, помещение не выглядит заброшенным. Даже бренди разлит по бокалам. Как будто сидевшая здесь компания солидных людей вышла на несколько минут и вот-вот вернется.
Не совсем понимая, что я делаю, беру один из бокалов и буквально опрокидываю в себя. Напиток оказывается довольно крепким и резким на вкус, так что я, как человек, до этого не пивший ничего крепче компота, позорно закашливаюсь. Боже, какая гадость! И как люди добровольно пьют такое литрами?! В такие моменты я перестаю понимать род человеческий…