Первые пару дней января мы с Толиком приходили в себя после праздника. Упахались тогда изрядно. Но жизнь не стоит на месте, да и мы не в 2020 году, где первую половину января никто не работает. Мы ведь сейчас в далеком прошлом, когда в январе в Советском Союзе отдыхают только дети на каникулах. А все остальные со второго числа, как миленькие, отправляются на работу. Так и нам нужно было выйти на работу уже с утра первого января.
Январь, февраль прошли незаметно, в работе, а вечером в занятиях борьбой и робких попытках заняться рисованием под напором своего соседа, горевшего желанием привлечь меня к этому делу. Особых успехов у меня не было, но, по крайней мере, свободное время я проводил с пользой, а не просто так, уставившись в телевизор.
Как-то у меня даже нашлось время съездить с экскурсией, организованной в посольстве, в Ловиису, где наши специалисты строили финнам атомную станцию.
М-да, ну что могу сказать после увиденного, если бы мы так всегда строили, как там, не было бы в мире лучших строителей, чем простые русские парни.
Все мои планы полетели к чертям третьего марта, когда вечером ко мне приехал Тойво Пеккарайнен в сопровождении еще одного солидного финна средних лет.
Выглядел Тойво понуро и растеряно. Несколько раз пытался что-то сказать, но начинал плакать.
Его спутник, когда мы зашли в мою комнату, плотно закрыл дверь за собой и усадил Тойво на стул.
Предчувствуя недоброе, я предложил гостю кресло, а сам уселся на кровать.
— Видимо, разговор придется начать мне, — сказал незнакомец, покосившись на спутника. — Я, Эйнар Салонен поверенный в делах семьи Ритты и Армаса Пеккарайнен. С прискорбием сообщаю, что ваша родственница и её муж погибли в автоаварии неделю назад. Дело в том, что вы упомянуты в завещании покойной. Вам оставлен в наследство дом в городе Йоэнсуу, Рауханкату 40 и кафе по адресу Кауппанкату, 18.
Хочу вам сказать, что если вы желаете вступить в права наследования, вам в течение трех месяцев необходимо подать заявление в налоговую службу округа Иоэнсуу.
— Как это произошло, — задал я ненужный сейчас вопрос, чтобы хоть что-то сказать. В голове царил полный кавардак.
Эйнар пожал плечами.
— Ну, как это обычно бывает. Машину занесло на скользкой дороге, и в нее врезался лесовоз «Скания». Ритта и Армас скончались на месте.
При этих словах Тойво снова всхлипнул.
— Мы будем молиться за Ритту и Армаса, надеюсь, что они умерли с именем Господа на устах, — сказал он и снова замолк.
— Эйнар, — обратился я к поверенному в делах по имени, в финском обществе разрешается такое, несколько фамильярное для русского слуха, обращение. — Так понимаю, что как чиновник с определенным статусом вы сможете от моего имени обратиться в налоговую службу с соответствующим заявлением.
Тот согласно кивнул и молча ждал, что я скажу дальше.
Проговорили мы еще около часа, потому, что моего бытового словарного запаса явно не хватало для переговоров в судебно-чиновничьем стиле. Больше всего меня интересовал вопрос, может ли Эйнар представлять интересы иностранного гражданина. Оказалось, может. Хорошо, что Салонен следовал известному правилу, все свое возить с собой, поэтому он достал из портфеля нужные бланки и печать, и мы быстро заключили с ним договор о том, что он будет представлять мои интересы, как наследника.
Очень хотелось попенять Тойво, что тот не поставил меня в известность вовремя и похоронил родственников без меня. Но, глянув на его печальное лицо, говорить ничего не стал. Спросил только, где и когда Ритта и Армас были похоронены. И пообещал, что приеду на их могилу, как только смогу.
Распрощались мы, когда на часах было почти одиннадцать.
Но мой сосед не спал, и стоя в дверном проеме, внимательно наблюдал, как я провожаю неожиданных гостей.
— Это кто еще такие? — требовательно спросил он, когда за незваными гостями закрылась дверь.
— Ритта с Армасом погибли в аварии, — ответил я. — Вот родственники приезжали сообщить.
— На похороны приглашали?
— Нет, их уже похоронили неделю назад.
— Интересно, — задумался сосед, — и чего тогда они приезжали, не иначе старуха тебе что-то оставила?