— И что же тебе мог рассказать этот гад, предатель!?
— Ну, во-первых, он сказал, что любит тебя и не собирается расставаться навеки, и как только подвернется случай, заберет тебя к себе. Во-вторых, он сказал, что первое время на нас, его родственников начнется давление, будут требовать, чтобы мы заявили, что не хотим иметь ничего общего с предателем Родины, и являемся патриотами своей Родины. Поэтому разрешает говорить о нем все, что угодно, лишь бы от нас отстали. И, в-третьих, он предположил, что у нас могут возникнуть проблемы с работой, поэтому решил помочь деньгами.
— Какими деньгами? — растерялась Люда.
— А сейчас поглядим, какими, — сказал Пашка, доставая из сумки молоток и отвертку.
— Люда, убери, пожалуйста, цветок с подоконника, — попросил он невестку.
Та, заинтригованная словами шурина, молча сняла горшок с подоконника.
Пашка осторожно простучал толстую подоконную доску и дернул ее на себя. В образовавшуюся щель между ней и оконной рамой воткнул отвертку и, действуя ей, как рычагом, отодвинул подоконник еще дальше, а потом вообще снял его из пазов.
Сунув руку в открывшуюся нишу, вытащил оттуда небольшой сверток.
Развернув его, и увидев две пачки сторублевок, он присвистнул и сказал.
— Знаешь, только сейчас поверил, что Сашка не сочинял. Здесь двадцать тысяч рублей, десять тысяч он просил оставить тебе, а десять тысяч нам с мамой.
— Откуда у него такие деньги!? — выдохнула Люда. — Почему я о них ничего не знала?
Пашка пожал плечами.
— Объяснять ничего он не стал, сказал только, что все расскажет, когда придет время. Просил только не шиковать и тратить деньги на нужные вещи. Да, и последнее, он сказал, что ты должна для себя решить, хочешь ли остаться здесь, в Советском Союзе, или уехать к нему. Сам же он любит и ждет тебя. Он написал адрес, по которому ты сможешь ему писать, это адрес его нотариуса, занимающегося наследством. Сама понимаешь, много в письмах не напишешь, теперь мы надолго будем под колпаком у КГБ. Хотя думаю, что Сашкец быстро найдет способ увезти тебя за рубеж, он отличный повар и голова у него тоже варит, будь здоров.
Глава 6
— Waiting! Waiting for the sun! — хриплый голос Джима Моррисона гремел, заполняя децибелами салон автомашины. В унисон ему я громко подпевал.
— Вэйтин, Вэйтин фо зе сан!
Машина плавно неслась по высохшему под мартовским солнцем шоссе, хотя вокруг простирались заснеженные поля и перелески.
Время близилось к шести часам вечера, но было еще светло. Закончив переговоры с Пашкой, я сразу выехал из Хельсинки в сторону Йоэнсуу.
Очень удачно получилось, что маман отсутствовала, и я смог обговорить без воплей и шума все вопросы, оставалось только надеяться, что у родственников все сложится хорошо. Вряд ли мне еще раз удастся позвонить домой. Скорее всего, на центральную АТС дадут команду не соединять мамин номер с загранкой, а если соединят, то записывать будут непременно.
Вчера с Салоненом я обговорил массу вопросов, в том числе намекнул, что возможно приеду в ближайшие дни побывать на могиле четы Пеккарайнен, в ответ он сообщил адрес соседки Ритты, у которой есть ключ от ее дома. Она, кстати, в курсе, что я являюсь наследником.
В Йоэнсуу я приехал, когда уже изрядно стемнело, горло немного саднило от трехчасового бэт-вокала, по моему мнению, самому лучшему ансамблю всех времен и народов, The Doors. В городе редкие фонари плохо освещали улицы и почти у всех прохожих в руках светились фонарики. В темноте я ухитрился проехать нужный поворот и потом еще минут пятнадцать пытался найти дом Ритты.
В отличие от соседних зданий, светящихся занавешенными окнами, этот стоял, выделяясь только черным силуэтом на фоне звездного неба.
У соседки на дверях имелся бронзовый молоточек с блюдцем, издавшим мелодичный звук, когда я стукнул в него этим молоточком.
— Terve, — робко сказал я, когда дверь открылась.
— Terve, Alex, — невозмутимо ответила пожилая женщина, как будто я к ней приезжал тысячу раз.
— Я пойду, схожу с тобой, — произнесла она, снимая связку ключей с крючка, прикрепленного на стене рядом с дверью.
Зайдя в дом, она включила рубильник в щитке, и в коридоре загорелся свет.
Мы с ней прошлись по комнатам, после чего, рассказав мне, где взять дрова, как включить и выключить обогреватели и прочую технику, соседка засобиралась домой, сделав напоследок комплимент.
— Алекс, оказывается, ты уже неплохо говоришь по-фински, удивительно. В том году у тебя хуже получалось.
Ничего удивительного, подумал я. Когда погружаешься в языковую среду, учеба идет сама собой.