После голосования, единогласно принявшего решение о выведении Горбачёва из состава Политбюро, и снятия его с должности секретаря ЦК, слово снова взял Егор Лигачёв.
– Товарищи, ознакомившись с материалами, предоставленными комитетом госбезопасности по Свердловской области, считаю своим долгом отозвать мою рекомендацию о переводе в Москву в центральный аппарат ЦК КПСС Ельцина Бориса Николаевича, первого секретаря свердловского обкома партии. Признаю свою ошибку. Пусть он и дальше работает в прежней должности, считаю, что по своим морально-волевым качествам до работы в центральном аппарате он не дорос.
Члены Политбюро переглянулись и молча приняли к сведению слова Лигачёва. Уж очень ярко в книге Красовского была очерчена роль Ельцина в развале Советского Союза, пусть и гипотетическая.
Поэтому пришли к выводу, что на ближайшем пленуме ЦК в повестке одним из пунктов появится исключение Ельцина Бориса Николаевича из состава ЦК за некоторые недоработки в исполнении своих обязанностей.
В самом конце совещания слово снова взял Андропов.
– Товарищи, как бы мы не критиковали книгу Красовского, мы должны сделать из её содержания определённые выводы. В частности, нам надо заранее определиться с кандидатурой следующего Генерального секретаря нашей партии. Длительное пребывание в этой должности Леонида Ильича заставило нас забыть о такой необходимости, но сейчас мы должны выбрать из наших рядов человека, который сможет сменить меня, на этом посту.
На эти слова Черненко громко возразил:
– Юрий Владимирович, ну что ты ерунду говоришь. Нельзя верить всяким предсказателям, мы еще с тобой повоюем!
– Хотелось бы, – грустно улыбнулся Андропов и потер занывший бок. – Но с кандидатурами нам определиться необходимо. И мы этим обязательно займемся.
Директор ЦРУ, Уильям Кейси, нахмурив брови, слушал доклад руководителя отдела по взаимодействию с иностранными разведками, Кевина Брауна.
– Сэр, – начал свой доклад Браун. – Согласно вашего распоряжения за входящим номером W1475, мы начали расследование об исчезновении шведского подданного Алекса Красовски, пропавшего этим летом во время рыбной ловли у берегов Норвегии.
В целях экономии времени и материальных ресурсов, мы запросили все материалы расследования у наших шведских коллег.
Довольно быстро нам пришел формальный ответ из Стокгольма, что причины гибели судна так и не были установлены, а супруги Красовски официально объявлены пропавшими без вести.
Не удовлетворившись подобной отпиской, мои сотрудники вышли на информатора, сообщившего некоторые подробности, неизвестные широкой публике.
В связи с их содержимым мне пришлось слетать в Стокгольм и встречаться с главой шведской контрразведки.
Кейси шумно вздохнул.
– Кевин, мать твою, я знаю, что ты чертовски въедливый парень, за что тебя и держу на этой должности. Верю, что ты сделал все, что мог. А сейчас просто расскажи, без всяких подробностей, конкретно, что, ты, нарыл!
– Сэр, прошу прощения, докладываю конкретно.
Первое – исчезновение супругов Красовски является операцией прикрытия успешно проведенной шведской разведкой.
Второе – операция прошла идеально, супруги под фальшивыми именами благополучно покинули Швецию.
Третье – однако, в Асунсьон, являющийся целью перелета, Красовски так и не прибыли. Где они сейчас неизвестно.
Сказав это, Браун замолк и ел глазами своего начальника.
Тот ждать себя не заставил.
– Ну, и что дальше? – нетерпеливо спросил он подчиненного.
– А дальше ничего, – ответил Браун, – расследование об исчезновении Алекса Красовски в Швеции мой отдел провел. Задачи о его дальнейшем поиске нам никто не ставил.
– Факанный ниггер, – стараясь сохранить улыбку на губах, думал Кейси. – Как жаль, что нельзя дать тебе хорошего пинка, как можно было сделать лет эдак тридцать назад, чтобы летел ты вверх тормашками из кабинета со своей черной рожей.
Но вслух он произнес совсем другое.
– Кевин, дружище, придется вашему отделу поработать еще. Завтра в нашей канцелярии получишь распоряжение о продолжении поисков этого русского писаки. Благодарю за проделанную работу, и от моего имени поблагодари всех сотрудников отдела.
Эпилог
Лето в Сантьяго в 1992 году выдалось прохладным. Мама, прилетевшая к нам несколько дней назад и с восторгом встретившая смену сезона, сейчас начала жаловаться, что надеялась на более теплую погоду.