— Ну повторишь это через полчаса, когда начнем тренировку, что там тебе не по чину, — и они с отцом заржали как кони, увидев, как я машинально погладил себя пониже спины, хоть и понимая, что это лишь шутка.
По моему даже Маша поняла, потому что она тоже рассмеялась, глядя на нашу перепалку.
— Ладно, раз девочка смеется, значит он не обижает, — заключил отец, — пойдем пожуем, да занимайтесь до обеда. После обеда мы с ним поедем к Дереку, надо будет хмеля взять, а то эль кончается. Пора новый ставить.
— И-ивер! — произнесла девочка, тыкая в спину уходящего мужчины.
— Да, Ивер, — подтвердил я и перевел руку на отца, — Норд
— Норд! — правильно произнесла она, сделав короткую гласную.
— Да, верно!
— Да, — и потянула книгу к себе, после отодвинула от себя и добавила, — нет!
Я сначала не понял, но быстро дошло. Но для закрепления я добавил новые жесты.
— Да, — и закивал головой, а потом помотал. — нет.
— Ага, — кивнула девочка, помечая в своей книге волшебным пером.
Правда-правда, волшебным. Сколько она уже написала, а ни разу не макнула в чернила, ее палочка, оказавшаяся волшебным пером писала, сама производя чернила, стоило их коснуться страницы!
Вообще мне очень понравился ее подход к изучению языка. Все подробно записывала, уточняла, как произноситься один предмет, как много, по несколько раз произносила, пока не добивалась правильного звучания и только после этого записывала.
Вскоре и во дворе закончились предметы, мы даже прошлись по нашей немногочисленной живности, записав кур, коз, корову и двух коней: папиного мерина и дядиного жеребца.
— Весел, пойдем, у нас пара часов всего, погоняю тебя, — прокричал дядя, помахивая парочкой тяжелых палок, что играли у нас роль мечей.
— Льера, я прошу прощения, я вас должен оставить, — вежливо обратился я к девушке, — вы можете пройти в таверну.
Девушка покивала и… пошла за мной следом. Ну и ладно, хочет посмотреть — пусть смотрит, в воинском мастерстве ни чего постыдного нет, лишь бы не мешалась. Но она как только увидела куда мы пришли, ойкнула, отошла в сторону и расположившись на еще не распиленных бревнах полезла в свою сумку. Я скинул рубаху, и взмахнул мечом, разминая кисти.
— Давай, покажи как усвоил вчерашнее и я тебе покажу, как увести клинок противника в сторону, — приглашающе взмахнул деревянным мечом Ивер, вставая в стойку.
Следующие два часа дядя гонял меня по дворику выжимая все соки, не давая даже лишний раз вздохнуть и поэтому чем занимается наша гостья узнал лишь когда закончили и Ивер полил на меня из ведра, смывая пот. потом сунул мне в руки тряпку и посмотрел на зрительницу.
Маша сидела на бревне, положив на коленях доску, на нее книгу, которая тонка и широкая и быстрыми движениями водила по листу цветными палочками. Любопытно стало не только мне и дядя первым осторожно подошел до бревен, обошел их и медленно заглянул через плечо девочке. Такого ошарашенного дядю я еще не видел, он не отрываясь смотрел и смотрел, что я не выдержал и бросив вытираться тоже поспешил к ним. Маша не обращая на нас никакого внимания, наклонив голову набок и высунув от усердия кончик языка самозабвенно чиркала быстрыми движениями по листу, время от времени меняя палочки. То что они были поломаны на их свойства это никак влияло. Я залез на бревно и заглянул в книгу.
Там был я! И Ивер! И наша площадка! Ивер стоял ровно, вытянув меч вперед, а я пригнувшись, обхватив свою палку двумя руками, пытался обойти его. Она на рисунке отразила все, даже было видно, как складки у меня на штанах показывали мое движение в сторону. Я никогда не видел такой четкости и точности картины, а эта прямо рождалась на моих глазах! Когда я слышал, что на создание картин требуются месяцы работы, отчего они так дорого стоили и ценились. Картина Маши была непривычная, из множества штрихов и между ними почти не было просветов, но все равно рисунок был не монолитный, как я видел раньше в Храме, но это нисколько не портило картину! Мы были как настоящие, казалось сейчас моргну и мое тело на рисунке продолжит начатое движение!
— Голодать с такими талантами она точно не будет, — тихо тихо произнес Ивер, делая мне знак глазами, чтобы я отошел, — не будем мешать, пойдем в таверну.
Шли молча. Внутри меня словно образовалась какое-то новое чувство, до сих пор незнакомое. Я был в таком восторге, от увиденной картины, что она все еще стояла перед глазами. Волшебство продолжалось!
— Вы чего такие пришибленные? — спросила мама, накладывая нам похлебку, — и куда гостью дели?