- Хочется сдохнуть. Особенно от вашего вопроса.
- Глупости. Ты же не знала, что у Андрея аллергия именно на этот вид перца.
- Не знала. Правда, не знала. Но если бы не дурацкое желание над ним подшутить…
- Ну, ваши отношения всегда были такими… чему тут удивляться?
И ведь не поспоришь. Даже отрицать, что у меня и Андрея в принципе были отношения - глупо. Какие-то больные и болезненные, но ведь были. С той самой секунды, когда я зарядила ему игрушкой в лоб.
- Как он? - Я всё же отрываюсь от созерцания своей обуви и перевожу взгляд на тётю Таню, по пути цепляя глазами цаплю. Она смотрит на меня презрительно, и я её понимаю. Будь я на месте Милены, последний человек, которого я бы хотела здесь видеть - тот, который едва не отправил в морг её парня.
- Нормально. Приступ сняли, но теперь - никакого халапеньо!
Тётя Таня устало улыбается, я тоже предпринимаю попытку ответить ей взаимностью. Но получается как-то хреново.
- Он просил тебя зайти к нему.
- Кто?
- Как - кто? Андрей.
- Зачем?
- Я не знаю.
- Зато знаю я. Попробует прибить меня штативом для капельницы и будет прав.
- Глупая. Он не сердится.
- Почему?
- Я же сказала, что он тебя любит.
Очень хочется запротестовать. Но сейчас, когда меня гложет непереносимое чувство вины, я даже не пытаюсь этого сделать.
- Значит, мне можно к нему зайти?
- Нужно!
Орловский лежит на больничной кровати, и от одного только этого осознания хочется совершенно трусливо развернуться и сбежать. Но я просто подхожу и встаю в полуметре от него. Кажется, он спит, что даёт мне возможность стоять и смотреть на него, отмечая какие-то вещи, которые раньше казались совсем неважными. Как он хмурится во сне, например. Точно так же, как в детстве, когда ему было семь, а мне шесть, и он пытался меня «строить». Как же давно это было! Кажется, в какой-то другой жизни, где были совсем другие Андрей и Рита.
- Пухляш, ты во мне дыру проделаешь, - жалуется он, не размыкая глаз, чем заставляет меня инстинктивно отступить на шаг. - И я совсем не о щедрой порции халапеньо в моём желудке.
- Я…
Что - я? Вот что мне ему сказать? Не виноватая я, эта идея сама пришла? Или может: прости меня, я больше не буду?
- Да? - уточняет он, приоткрывая глаза и вперившись в меня взглядом.
- Мне очень жаль, что всё так вышло, - говорю то, что крутится на языке с того момента, как Орловский стал задыхаться на глазах у изумлённой публики. - И ты мог бы предупредить, что у тебя аллергия на халапеньо!
- Да-а? Как бы это выглядело, по-твоему? О! Какой чудесные пирог с ревенем! Только я его есть не буду, у меня аллергия на один из его компонентов, а именно - на перец?
- Да, глупо, согласна.
- Более чем.
Я поджимаю губы, не зная, что ещё добавить. В принципе, всё, чего бы ни пожелал мне сказать сегодня Орловский, я заслужила на все сто. Но и продолжать оправдываться не хочется. Я виновата и знаю это. И он тем более знает, что я это знаю.
- Почему ты меня позвал сюда?
- Потому что в курсе того, как ты станешь изводиться.
Его слова - словно удар под дых. Потому что совершенно не соответствуют моим праведным желаниям оправдаться. Орловский словно знает обо мне что-то, что доступно только ему. Например, как я стану корить себя, на чём свет стоит, когда останусь одна. И хочет избавить меня от этого. Несмотря на то, что я его едва не убила. Пожалуй, это самое суровое наказание для меня.
- Андрей… - тяну я, и в моём голосе слышатся те нотки, которые кажутся несвойственными мне от слова «совсем».
- Да, Пухляш?
- Почему у нас с тобой всё так?
Боже, нет. Мне совсем нельзя задавать ему этот вопрос. Там, в коридоре, его девушка, которая подходит Орловскому на все сто. Красивая, изящная, умная… впрочем, в последнем я сильно сомневаюсь. А я стою тут, рядом с парнем, которого знаю с самого детства, и задаю ему наиглупейший вопрос.
- Как - так, Рита?
Он впервые за очень долгое время называет меня по имени, и это совершенно запрещённый приём. За такое Орловского в принципе стоит приговорить к пожизненному сроку. Потому что это сбивает мою вселенную с привычной оси.
- Странно. Не как у людей.
- И тебе это не нравится?
- А тебе?
- Ответь первая.
- Я… не знаю. Для меня это привычно.
- Но ты всё равно задалась вопросом: «почему всё так?»
- Именно.
- Значит, привычное перестало тебя удовлетворять.
- И сейчас у меня новый вопрос. С чего ты вдруг решил поднять эту тему?
- Я? Кажется, поднять её решила именно ты.
- Значит, тебя всё устраивает?
- Дай подумать.