— Ясно, чешуя не горит, — сообразила она. — Но другая одежда?
— Сгорит и пофигу.
Пожав плечами, Нацу снова перевел все внимание на шарф. Погладил трепетно, касаясь кончиками пальцев, шепнул едва слышно:
— Отец…
Люси хотела расспросить Нацу о его отце, но опасалась, что может разбередить старые раны. Вполне возможно, тот погиб, ведь по рассказам Нацу, драконов было всего семеро. Или не погиб, а умер от старости?
— Нацу, скажи, — все же решилась заговорить Люси, — твой отец он…
— Умер, — коротко и без всякого выражения произнес Нацу.
На миг его лицо стало замкнутым, холодным, каким Люси его никогда не видела. Но это длилось совсем недолго, и вот уже Нацу опять выглядел как обычно.
— А твой отец, Люси? — с интересом спросил он.
Люси закусила губу. Говорить о своем живом отце она, наверное, хотела еще меньше, чем Нацу о своем — мертвом.
— У нас с ним не очень хорошие отношения, — быстро сказала Люси и добавила. — Зато я очень любила маму, но она рано умерла… Так что я могу понять твою боль от потери отца.
— Мама… — протянул Нацу. — Я не знаю, кто из дракониц отложила мое яйцо. У нас вылупившихся самцов воспитывает отец, а мать — самочек.
— Даже так… Но ведь без матери это как-то…
Люси попыталась подобрать слова. Для нее воспоминания о маме были самым дорогим в жизни, представить, что кто-то мог расти только с отцом, ей было трудно.
— У людей мать — самый важный человек, она заботится о ребенке, дарит свою любовь…
— Отец очень любил меня, — пробормотал Нацу.
И вдруг спешно засобирался на охоту, явно больше не желая продолжать разговор.
Люси постепенно привыкала к жизни среди драконов. По ее подсчетам прошло уже больше недели с тех пор, как она оказалась в логове Нацу. За это время ей удалось сделать его пещеру вполне уютной и удобной. Люси уговорила Нацу выкрасть из ее же собственного дома еще несколько ковров, а также стол, два стула, ширму, немного посуды, муку и соль. Все это сделало драконье логово похожим на человеческое жилье. Нацу сначала ворчал, но затем оценил мягкость ковров, по которым повадился кататься. И сидеть на стуле ему очень понравилось. Нацу сам придумал поворачивать его спинкой вперед и класть на нее руки. Правда, затем ему пришла в голову «гениальная» идея раскачиваться на стуле, что закончилось плачевно. Сломанный стул пошел на топливо для костра.
Для Венди Люси сшила белую кошечку, получившуюся на диво милой. Счастливая Венди назвала ее Шарли и наверняка везде носила бы с собой, если бы не боялась случайно потерять во время полета.
Жизнь Люси стала размеренной и даже в чем-то предсказуемой. Днем, пока Нацу летал на охоту или куда-нибудь еще по своим делам, она занималась немудреным хозяйством: убиралась в пещере, шила обновки для Нацу и Венди, готовила (Люси особо гордилась тем, что научилась печь лепешки и даже пристрастила к ним обоих драконов). Когда выпадала свободная минутка — писала свой роман. Вечером всегда наступало время историй, которые раз в два-три дня прилетала послушать и Венди. Иногда Нацу брал Люси с собой в полет, где ждало прекрасное бесконечное небо.
И каждый раз перед сном Люси гладила Нацу по голове, точно домашнего кота. Это уже стало традицией, которую Нацу особо строго соблюдал.
Подобным простым укладом можно было бы даже наслаждаться, если бы Люси оставила тоска по родной деревне и друзьям. Все-таки она была в плену. Хотя, по правде сказать, в своем доме она тоже находилась в полной власти отца и была вынуждена подчиняться каждому его слову.
Что бы ждало ее, если бы ей не выпал жребий стать жертвой? Безусловно, брак по расчету с нелюбимым и, скорее всего, даже противным ей мужчиной, который, вполне возможно, был бы намного старше ее — отца интересовали только связи, а не молодость, красота или добрый нрав возможного зятя.
Пусть Люси и строила разные планы побега из дома, в глубине души она понимала, что все это — лишь глупые мечты. Одинокой девушке, не владеющей оружием, будет очень туго. Да стоило ей только покинуть деревню и отправиться в город, ее бы изнасиловали и убили разбойники с большой дороги. А если бы она все же добралась до города, то как бы зарабатывала на хлеб?
Чем больше Люси размышляла, тем больше понимала, что ей на самом деле улыбнулась удача. Живя среди драконов, изучая их, налаживая отношения, она сможет сделать в своей жизни нечто больше, чем написать роман или выйти замуж за богатенького сынка из знатной семьи. Возможно, ей удастся стать мостом между двумя расами, изменить существующий порядок вещей.
Ну, а если эта задача ей не по плечу, то она, хотя бы, подпортит отцу его матримониальные планы.
Люси лелеяла надежды и воодушевлялась с каждым днем, ей казалось, что Нацу и Венди все больше и больше понимают, что люди — ровня драконам.
Так было до того момента, когда в логово явились незваные гости.
Сидя на солнышке посреди каменной площадки, Люси старательно шила для Нацу жилет из своего распоротого красного платья. Уже почти все было готово, осталось подшить края. Люси, расправив затекшие плечи, бросила взгляд в небо и увидела три драконьих силуэта.
Сперва она решила, что это летят Нацу, Венди и кто-то, кого они позвали с собой. Но, когда драконы приблизились, и Люси смогла разглядеть их получше, она поняла, что никогда не видела этих троих прежде.
Чешуя одного из драконов отливала на солнце металлическим блеском, будто была выкована из стали искусным кузнецом. Другой был белее снега на вершинах гор. Третий, наоборот, чернее безлунной ночи.
Припомнив рассказы Нацу о своих соплеменниках, Люси определила, что в гости пожаловали Гажил, с которым Нацу постоянно грызся, Стинг и Роуг.
Приземляясь, драконы сменили облик и на каменной площадке встали трое молодых мужчин, совершенно не похожих ни друг на друга, ни на Нацу.
У Гажила оказались длинные взъерошенные волосы цвета вороного крыла. Из одежды — серая волчья шкура, замотанная на талии. Лицо — хищное, с резкими чертами. Люси удивило, что в его коже поблескивали металлические детали, будто заклепки. Даже вместо бровей были круглые кусочки металла.
А вот Стинг, пожалуй, привел бы в восторг многих девушек из Магнолии. Красавец-блондин, да и одет, по меркам драконов, щегольски: на талии — пятнистая шкура горного барса, на плечах — белоснежная и очень пушистая, принадлежащая неизвестному Люси зверю. В довершении образа еще и сережка из кости в ухе.
На фоне двух других драконов черноволосый Роуг, закутанный в коричневую медвежью шкуру, точно в плащ, выглядел весьма скромно.
Отложив шитье, Люси встала и сделала пару шагов к драконам. Она решила, что ей стоит вести себя, как радушной хозяйке дома.
— Добрый день. — Она чуть поклонилась. — Полагаю, вы прилетели к Нацу. Его пока нет, но он должен скоро вернуться. Если хотите, могу предложить сушеное мясо…
— Эй, эта зверушка и, правда, разговаривает, — прервал ее Гажил, мерзко ухмыляясь.
Стинг и Роуг похихикали, и от их смеха Люси продрал мороз, а внутренности свернулись в тугой комок. Пожалуй, так же смеялись бы хулиганы, зажимающие в углу девушку, которая на свою беду вышла ночью на улицу.
Общаясь с Нацу и Венди, которые относились к ней доброжелательно, Люси уже успела забыть, какими жестокими могут быть драконы. Похоже, сейчас ей предстояло об этом вспомнить.
— Человечишка, Венди говорила, ты знаешь всякие забавные истории, — вальяжным тоном начал Стинг. — Мы тоже хотим послушать. Давай, расскажи нам что-нибудь эдакое.
Люси сглотнула, лихорадочно пытаясь сообразить, как ей себя вести. Нужно было потянуть время, пока не вернется Нацу. Тогда действительно стоит начать что-то рассказывать. Но от страха из головы вылетели все мысли. Люси будто снова вернулась в тот день, когда Нацу уронил ее на каменную площадку своего логова и собирался убить.
Нужно начать говорить! Слова — ее единственное спасение!
Однако за последние недели Люси слишком расслабилась, и теперь внезапно нахлынувший страх полностью завладел ее существом. Под тяжелыми взглядами трех драконов Люси заледенела, язык отказывался повиноваться. Она не могла издать ни звука.