Окрыленная вдохновением, Люси продолжила:
— Ты ведь такой сильный, наверняка можешь забрать и кровать, и весь сундук с вещами. На матрасе спать гораздо приятнее, чем на твоей шкуре. Тебе понравится.
— Понравится? — Нацу скептически прищурился. — Ну ладно, слетаю завтра. Только опиши все подробно, не то еще чего-нибудь не то притащу.
— Почему не сегодня? — рискнула настаивать Люси.
— А история? Я пролетаю долго, и ты опять скажешь, что уже поздно и все такое. Я весь извелся, пока ты болела, прошлый же раз опять на самом интересном месте все закончилось.
— Не думаю, что она достаточно поправилась для историй, — вставила Венди.
Но Люси, памятуя, что только благодаря умению рассказывать сказки она так долго остается в живых рядом с драконом, поспешила заверить:
— Я чувствую себя очень хорошо, горло не болит, так что я обязательно буду рассказывать дальше.
Нацу счастливо улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы и небольшие клыки. Но его улыбка выглядела вовсе не угрожающей, а солнечной и теплой.
«Все же он еще сущее дитя, — в который раз подумала Люси. — Да и Венди тоже. Интересно, сколько им лет по драконьим меркам?»
— Если честно, я тоже очень хотела послушать твои истории, — робко призналась Венди. — Нацу уверял, что они очень занимательные. Пусть и не хорошо так говорить, но мне повезло, что ты приболела, иначе Нацу бы еще не скоро пригласил меня в гости. Иногда он — такая жадина.
— Я не жадный! — возмутился Нацу.
— Жадина-говядина. — Венди шутливо показала ему язык. — Ты же, наверняка, собирался запомнить несколько историй, а потом нам их пересказывать, требуя чего-нибудь взамен.
— Тебе бы я рассказывал просто так, — заявил Нацу.
— Попался! — Венди тюкнула его пальчиком по носу.
— Гажил мне все равно должен, — буркнул Нацу, потирая нос. — Он мне в камни проиграл.
Слушая их дружескую болтовню, Люси поражалась, насколько драконы близки к людям в некоторых вещах. Трудно было представить, что это двое могли жечь деревни, разрушать города и есть людей. Хотя Нацу говорил, что он не ест, да и Венди, наверняка, тоже…
Когда в голове всплыло слово «еда», Люси вспомнила о ноге кабана, которую Нацу все еще жарил. И поняла, что же ее все это время подспудно беспокоило.
Запах паленого!
— Нацу, мясо горит!
— Дерьмо!
Нацу потушил пламя и замахал обуглившейся головешкой, в которую превратилась кабанья нога.
— Я же говорил: этот человеческий обычай — дурацкий! Какое хорошее мясо испортили! — сокрушался он.
— Тогда поджарь другой кусок, — мягко предложила Венди.
— У меня рука затекла, — пожаловался Нацу.
— Ничего, мне и ягод хватит, их тут так много, — поспешила вставить Люси.
Нацу уставился на нее жалобным взглядом голодного щенка. Люси с готовностью протянула ему пригоршню голубики, которую уже успела обобрать с куста. Венди с осуждением посмотрела, как он радостно чавкает, цокнула языком, но ничего не сказала. Придвинувшись поближе к Люси, она поинтересовалась, точно ученый:
— Получается, люди действительно не могут есть сырое мясо? Я думала, Нацу привирает.
Люси предпочла не уточнять, что в особо тяжелых ситуациях человек может съесть все, что угодно.
— Да, увы, получится, как у нас говорят «Не в коня корм». Если я съем сырого мяса, у меня заболит живот со всеми вытекающими последствиями…
— Тяжко вам, людям, приходится, — неожиданно посочувствовал Нацу. — Поймал добычу, так еще и мучайся, жарь ее, слюной сходи.
— Зато приготовленное мясо гораздо вкуснее. Вот принесешь мне приправы, соль и котелок, и я приготовлю настоящее человеческое рагу, — пообещала Люси.
Нацу потешно свел глаза к переносице.
— Котелок, соль, кровать… я уже запутался в том, что тебе притащить.
— Я все тебе подробно опишу, — заверила его Люси, вдохновленная тем, что сможет получить нормальные человеческие вещи. — Лететь лучше на рассвете, когда все еще спят, но уже хорошо видно.
— Какая разница? — Нацу вскинул брови. — В темноте же тоже все видно.
— Люди, наверное, не видят в темноте! — Венди хлопнула в ладоши и просияла, будто сделала какое-то необычайное открытие.
— Да люди плохо видят в темноте, — подтвердила Люси.
— Совсем вы бестолковые, — заметил Нацу. — То не можете, этого не можете. Мясо сырое не едите, от малейшего ветерка — заболеваете.
— Но люди умеют много того, чего не могут делать драконы. — Люси не удержалась от того, чтобы не оспорить заявление Нацу. — Ты же сам знаешь из моих историй…
— История! — Нацу аж подпрыгнул. — Давай, рассказывай уже дальше. Что там случилось с Али-Бабой? Он отметелил разбойников? Надрал задницу братцу?
— Али-Баба? — медленно произнесла Венди, будто пробуя незнакомое слово на вкус.
— Это герой истории, которую я начала рассказывать вчера… Или уже позавчера? — Из-за болезни Люси слегка потерялась во времени. — Возможно, мне стоит повторить начало для тебя, Венди?
— Точно! Нацу пока пожарит мяса.
— Не хочу! Рука затекла!
Венди взглянула на него с мягким укором, Нацу надулся, но, тем не менее, подтащил поближе к себе кабанью тушу. Пока Люси пересказывала восторженно слушавшей Венди начало истории про Али-Бабу и сорок разбойников, Нацу успел поджарить кабанью ногу вполне сносно. Хоть мясо кое-где подгорело, а кое-где осталось сырым, Люси, удивляясь самой себе, обглодала ногу до костей. Похоже, она сильно проголодалась за эти дни. Венди и Нацу с умилением смотрели, как она поглощает мясо, и даже не возражали, что на время обеда был прерван рассказ. С точно таким же выражением лица когда-то в детстве подружки Люси, да и наверняка она сама, смотрели, как пьет молоко подобранный на улице котенок.
«Уж лучше быть котенком, чем обедом», — в который раз напомнила себе Люси, подавляя поднимающееся в душе возмущение таким к ней отношением.
Закончив есть, она продолжила рассказывать. Драконы ловили каждое ее слово, в их глазах блестел восторг, и Люси чувствовала себя няней у шаловливых детей, которых только сказки могли заставить угомониться. По ходу истории у Венди часто возникали вопросы, и Нацу иногда отвечал на них, опережая Люси, ужасно гордый тем, что разбирается в человеческой жизни. Некоторые его объяснения вызывали у Люси улыбку, а другие хотелось записать, чтобы потом показывать… вот только кому?
— Разбойники — говнюки, вроде Гажила… Ладно, ладно, я не буду его больше так называть, не злись! Но разбойники все равно говнюки, они, короче, нападают на людей, убивают их и отбирают деньги…
— А деньги… Штуки такие круглые. Из меди, серебра или золота. Люди, почему-то, не могут охотиться, поэтому обменивают деньги на еду или одежду…
В общем, закончила Люси уже ближе к вечеру, и тут же поспешила начать следующую историю, про волшебную лампу Аладдина. Когда стало смеркаться, она привычно объявила, что продолжит рассказ на следующий день. Нацу не возражал, зато Венди оказалась далеко не такой простодушной и сразу раскусила нехитрый трюк Люси.
— Ты специально оставляешь часть истории на следующий день, чтобы мы не причинили тебе вреда, желая услышать продолжение.
— Да ладно? — Нацу круглыми глазами посмотрел сначала на Венди, потом на Люси. — Но ведь я обещал тебя не убивать!
— Но сперва ты собирался так и поступить. Когда понял, что я — несъедобная.
Нацу смущенно почесал щеку.
— Было дело… Но теперь-то тебе нечего бояться. Я не буду тебя убивать!
— Верно, мы не убиваем людей просто так, — поддакнула Венди.
— Поэтому можешь рассказывать историю дальше.
Люси и сама понимала, что ей нечего опасаться. Но все же пусть Нацу и Венди выглядели, как люди, вели себя, как люди, они оставались драконами — чуждыми существами, от которых можно было ожидать всего, что угодно. С ними надо было держать ухо востро.
— Хорошо, давайте я продолжу.
Раз уж ее поймали, Люси решила досказать историю, а дальше видно будет. Узнав, чем закончились приключения Аладдина, и весьма бурно обсудив события (Нацу возмутился, что Аладдин загадывал «тупые» желания, и они с Венди немного поспорили, предлагая свои варианты желаний. Даже Люси вставила парочку фраз) драконы распрощались.