Заметив, что Нацу раскрыл рот, Люси поспешил слегка сжать его руку, догадываясь, что он заявит что-нибудь вроде «я бы сожрал окорок!».
Минерва проводила их до ворот, в будочке возле которых сидел хмурый привратник. Он распахнул железные створки и, едва гости вышли, захлопнул их с жутким лязгом, едва не прижав кончик юбки Люси.
— Да уж, гостеприимный домик, — кисло заметила она. — А эта леди очень подозрительная.
— Она была первой в моем списке подозреваемых, — заметил Мест. — И даже то, что по завещанию она ничего не получает, не означает, что у нее не было мотива. В конце концов, если все слухи о том, как отец с ней обращался, правда…
Он не договорил.
— У этой тетки знакомый запах, — вдруг произнес Нацу. — Похож на вонь от той воды, которой ты когда-то обливалась, Люси. Помнишь, мы еще из-за этого поругались?
— Духи? — подсказала Люси.
— Вот, вот! Не пойму, зачем они тебе понадобились. От тебя и так отлично пахнет…
— Значит, Минерва просто пользуется такими же духами. — Люси поспешила перебить Нацу, пока он не начал вдаваться в интимные подробности. — «Ночная фиалка» — дорогие духи, но такой знатной леди вполне по карману.
— Не-е-е, — протянул Нацу. — Запах не совсем такой. Просто тоже сильный, прямо в носу от него щиплет и чихать охота.
— Ну, значит у нее другие духи. — Люси пожала плечами, все еще не понимая, куда клонит Нацу.
— Ты имеешь в виду, что тебе знаком именно запах духов Минервы? — уточнил Мест.
Нацу закивал.
— Только никак не могу вспомнить, где я его чуял раньше.
— Может, от трупа ее отца?
— Точно нет.
Всю дорогу до города Нацу морщился так, будто хотел в туалет — напрягал память. Но, к досаде Места, так ничего и не вспомнил. Уже смеркалось, Люси смертельно устала и наотрез отказалась лететь домой ночью. Мест ее поддержал: он хотел вернуться вместе с Нацу и Люси в Магнолию и продолжить расследование там.
— Я бы пригласил вас переночевать у меня, но в моей комнатушке я сам едва помещаюсь, — извиняющимся тоном произнес Мест. — Давайте я оплачу вам гостиницу.
Люси, сетуя на себя за то, что не взяла деньги, была вынуждена принять его предложение с условием, что все возместит по возвращении в Магнолию. Нацу был только рад возможности переночевать в настоящей гостинице, несмотря на то, что он прожил в мире людей уже больше года, он все еще не растерял способность удивляться и находить что-то новое.
Комнатушка в гостинце оказалась не слишком чистой, а белье на кровати слегка попахивало, но лучше вряд ли бы удалось найти в таком захолустье.
Нацу привычно потребовал у Люси погладить его по голове. Он вполне мог обходиться без занятий любовью, но не мог и дня прожить без того, чтобы Люси не погладила его волосы. Она не возражала: ей нравилось перебирать жесткие розовые пряди, это почему-то успокаивало, а довольное урчание Нацу полностью довершало иллюзию, будто Люси гладит кота.
Однако в этот раз насладиться привычным ритуалом им двоим не дали. Едва Нацу начал постанывать от удовольствия, как снизу чем-то заколотили в потолок:
— Эй, постыдились бы! — донесся визгливый голос, судя по всему, принадлежащей хозяйке гостинцы — старой тетке, сморщенной, точно высохшая слива. — У себя дома непотребство разводить будете, а здесь — приличное место!
Нацу мгновенно рассвирепел и в свою очередь долбанул кулаком по полу так, что затрещали доски.
— Отвали, стерва!
— Я сейчас жандармов позову! — в свою очередь завопила старуха. — Нахал!
— Да тебе просто завидно!
— Что-о-о?!
— Уймись, — зашептала Люси, со спины обнимая Нацу за талию и прижимаясь к его плечу щекой. — Не связывайся. Если прекратишь ругаться, обещаю, что испеку дома твой любимый пирог с мясом.
— Два пирога, — по-детски надувшись, буркнул Нацу.
— Ладно, ладно.
Он замолчал, а Люси рассыпалась в цветистых извинениях перед хозяйкой. Та вроде бы успокоилась, но с утра все равно смотрела на постояльцев волком, так что Люси не решилась есть в гостинице, хотя Нацу канючил, что проголодался.
В итоге, когда они зашли за Местом, тот предложил им разделить его скромный завтрак: молоко и бутерброды с солониной. Нацу заглотил почти все, что было на столе, в том числе порцию Люси, которой она щедро с ним поделилась.
Едва с обедом было покончено, они отправились в обратный путь в Магнолию…
Нацу приземлился на лужайке возле дома. Люси, спрыгнув с его лапы, побежала к крыльцу. Она не сомневалась, что драконы позаботились о Лейле, но все же скорее хотела обнять дочку. Еще до того, как Люси успела открыть входную дверь, ее ушей достиг звук, похожий на плач.
Ну, точно: из гостиной доносились рыдания и чьи-то голоса. Люси поспешила туда, чтобы стать свидетельницей умилительной семейной сцены. Роуг укачивал хнычущую Лейлу на руках, а Стинг, пытаясь ее успокоить, создавал в воздухе светящихся белых бабочек.
— Блин, да что с ней такое?
— Может, есть хочет?
— Да мы же недавно ее кормили!
— А пеленки ты проверил?
— Они сухие!
— Знаю, у нее режутся клыки!
Когда Люси шагнула на порог, драконы дружно обернулись к ней и облегчено выдохнули:
— О, Люси, наконец-то!
— Смотри, Лейла, мамочка пришла.
Роуг осторожно передал Люси дочку, и та, схватившись маленькими пальчиками за платье матери, сразу перестала плакать.
— Соскучилась, — ласково шепнул подошедший Нацу, обнимая Люси и глядя на Лейлу через ее плечо.
— Скажи «привет» папе, малышка. — Люси чуть приподняла дочь.
Протянув к Нацу ручонки, Лейла пролопотала:
— Апа!
Нацу мгновенно растаял.
— Она сказала «папа»!
— Почти. — Люси хмыкнула, передавая Лейлу Нацу.
Тот потерся о ее маленький носик и принялся ворковать с ней. Наблюдая за ними, Люси сама была готова растаять от умиления. Она не уставала поражаться тому, как Нацу трепетно относится к ребенку. Пусть он и хотел детенышей, Люси не ожидала, что Нацу станет таким восторженным отцом. Опираясь на услышанные тут и там жалобы деревенских женщин и на свой печальный опыт, Люси привыкла думать, что мужчинам не интересны дети, особенно — девочки.
Но Нацу опроверг все известные Люси стереотипы о мужчинах. Он не только охотно играл с Лейлой, но и был готов вскакивать ночью по первому ее крику и укачивать, пока она опять не уснет. Он спокойно менял ей пеленки, кормил с ложечки, возил на спине — и даже боролся с Люси за право делать все это.
И Люси оставалось лишь радоваться, что у ее дочери, в отличие от нее самой, будет чудесная, любящая семья.
— Жаль нарушать вашу идиллию, — раздался сзади голос Места, — но я бы хотел задать несколько вопросов, а потом, клянусь всеми богами, оставлю вас в покое.
Вернувшись с небес на землю, Люси ощутила некоторую неловкость.
Мест прошел в гостиную мимо счастливых родителей, и Стинг с Роугом уставились на него.
— О, это случайно не тот самый? — У Стинга заблестели глаза. — Самец Венди?
Мысленно Люси прокляла Гажила и его длинный язык.
Бедняге Месту пришлось стоически вынести новую порцию расспросов и заверить драконов, что в ближайшем будущем они с Венди делать детей не собираются.
— Надеюсь, Гажил разболтал вам не только это? — осведомилась Люси, когда страсти поутихли.
— Да, он говорил об убийстве. — Роуг кивнул. — Не представляю, кто из нас мог это сделать.
— Наверняка это Эрик или Лаксас, — проворчал Стинг, отводя взгляд.
— Вряд ли, — обронил Роуг.
— Вы не могли бы рассказать, что вы делали пять дней назад, десятого августа? — попросил Мест.
— Давно было, я даже не помню, — протянул Стинг.
У Роуга была более хорошая память, он, немного подумав, уверенно произнес:
— С утра и до обеда мы с Нацу и Гажилом работали в кузнице, я помогал делать черное травление на металле.
— Точняк! — Нацу, у которого Люси уже забрала Лейлу, ударил кулаком по ладони.
— Значит, вы трое подтверждаете алиби друг друга, — заметил Мест.
Ох, зря он это сказал! Следующие десять минут ему пришлось потратить на то, чтобы подробно объяснить любопытным драконам, что такое алиби.