Хотя при их первой встрече он постарался не дать ее очаровательной внешности себя обмануть. Мест привык не доверять всему и всем, и сперва он не доверял широко распахнутым, полным деткой доверчивости глазам Венди. Он слишком хорошо знал, что может скрываться за этой мнимой невинностью. Сам ведь когда-то строил такую же мордашку…
Мест ушел к партизанам в десять лет, когда войска королевства Альварес сожгли его родную деревню. В тот день его детство закончилось, он стал солдатом. Разыгрывая роль милого ребенка, которого никто ни в чем не подозревает, он втирался в доверие и, проникнув в лагерь к врагам, подсыпал яд в их пищу, отравлял колодцы, шпионил. Однажды его все-таки поймали, сначала долго били, потом поставили у дерева, и пьяные солдаты принялись стрелять из луков, используя Места, как живую мишень. Ему несказанно повезло: пьянчуги не попали ни в сердце, ни в горло. И полуживого Места потом подобрали свои.
После окончания войны ему с таким опытом и поломанной жизнью была одна дорога — в армию. Позже он перешел в разведку. А там — новая война. Опасные задания. Плен. Пытки…
Вот такое прошлое было за спиной у Места, когда он впервые появился на пороге особняка Хартфилия. Он был прожженным волком — безжалостным и циничным. Чтобы разузнать побольше о драконах, Мест специально выбрал Венди — она показалась ему самой наивной и простодушной. Опять же — девушка, а он давно подметил, что его аура героя войны и сурового мужчины действует на некоторых девиц, точно гипноз.
Как иронично! В итоге загипнотизированным оказался он сам. Теплой улыбкой Венди. Ее мягким взглядом. Ее детским любопытством и восторгом перед миром.
Мест не мог воспринимать ее, как ужасного чешуйчатого монстра, хотя она пару раз и перевоплощалась перед ним. Он никогда не страдал от драконов, истории о них были где-то далеко от его армейской жизни. Для Места настоящими монстрами всегда были люди.
А вот для короля — нет.
Мест старался показать в докладе, что с драконами надо налаживать мирный контакт (хотя оставшейся хладнокровной частичкой разума понимал, что мыслит не совсем объективно). Но король решил иначе, и Мест впервые в жизни ощутил желание не подчиниться приказу.
Однако он был солдатом.
Так мерзко, как в тот день, когда пытался заставить драконов драться друг с другом насмерть, Мест чувствовал себя только много-много лет назад.
Во имя сохранения конспирации он однажды был вынужден перерезать горло мальчишке-попрошайке, который случайно увидел то, чего никто не должен был видеть. В глазах того пацана было точно такое же выражение, как в глазах Венди: «За что?».
Сердце Места возликовало, когда план, тщательно продуманный его холодным разумом шпиона, провалился. Он даже хотел, чтобы Нацу покончил с ним. В конце концов, кто он? Просто кусок дерьма. Пустая оболочка, в которой пламя войны уже давно выжгло все. А те чувства, которые точно робкий росток поднялись над пепелищем… Что ж — чудесный прощальный дар от жизни. Все равно Венди слишком чиста и прекрасна, чтобы приносить к ее ногам эти жалкие ошметки человека, зовущиеся Местом Грайдером.
Но его пощадили. Венди просила за его жизнь, хотя он не был достоин ее жалости.
Тогда у Места снова появилась надежда. Он ушел со службы, пусть это и стоило ему хорошего дома в столице, приличного дохода и постели, всегда согретой красивой дамой. Его сослали в жандармерию в провинцию, но он был только рад. Он настолько осмелел, что даже рискнул написать Венди.
И когда получил листок пергамента с крупными, криво написанными буквами «Я прощаю», Мест, точно восторженный юноша, целовал этот листок, клал себе под подушку, а потом заказал медальон и положил туда, чтобы всегда носить возле сердца.
В его чувствах к Венди было что-то от преклонения рыцаря перед прекрасной дамой. Для него она была богиней, спустившейся с неба и озарившей его жизнь.
Месту было стыдно это признавать, но в глубине души он радовался, что кто-то прикончил лорда Генму. Ведь тогда появился чудесный повод приехать в Магнолию и снова увидеть богиню…
Конечно, он хотел расследовать убийство. Его привычки старого служаки просто не дали бы ему забыть о деле. Но все же он постарался побыстрее закончить с опрашиванием трактирщицы и продавцов в лавках, все равно они могли дать мало информации: в Магнолию приезжало слишком много людей, даже если среди них и была Минерва, она наверняка замаскировалась.
И вот теперь, покончив с делами, Мест и Венди сидели на зеленой лужайке далеко за деревней. Они много говорили, сначала на ничего не значащие темы: Венди рассказывала о своих пациентах, Мест — о жизни на новом месте.
Но потом он все же решился задать роковой вопрос.
— Венди, вы… то есть… ты действительно не испытываешь ко мне ненависти из-за того, что произошло?
Она устремила на него кристально-ясный взгляд.
— Если бы я тебя ненавидела, то мы бы сейчас не разговаривали.
Мест едва заметно улыбнулся. Ну да, он забыл, что драконы не умеют лукавить и притворяться, всегда говорят, что думают.
— Люси объяснила мне, что ты лишь выполнял приказ короля и не мог ему не подчиниться, — проговорила Венди и вздохнула. — После всего, что драконы делали с людьми, глупо ожидать, что вы будете нас любить.
— Но я…
Мест прикусил язык, проглатывая готовое сорваться признание. Он чувствовал, что пока не может ей это сказать. Не достоин.
— Мне очень жаль, что все так произошло…
— Давай больше не будем об этом, — мягко просила Венди и, протянув руку, прикоснулась к щеке Места, заставляя его замереть. В этот миг он чувствовал себя старым побитым жизнью дворовым псом, которого гладит любимая хозяйка.
— Мне кажется, ты винишь себя в произошедшем гораздо сильнее, чем могла бы винить тебя я. В тебе много внутреннего напряжения, теперь я вижу, что ты скрываешь его за внешним спокойствием.
Венди принялась водить пальчиками по его шраму, даже не подозревая, какую бурю в нем будят ее прикосновения.
— Шрамы было бы совсем не трудно убрать.
Мест мягко, но твердо отстранил ее руку.
— Не стоит. Это память…
— Разве может шрам напоминать о чем-то хорошем? — склонив голову к плечу, точно птичка, спросила Венди.
О хорошем…
Раскаленные щипцы палача. Дыба, выворачивающая руки. Плети.
И старый напарник, который сломался, не выдержал, сдал всю их агентурную сеть.
— Думаю, главный шрам у тебя не на лице, а вот тут. — Венди прижала ладонь к груди Места напротив сердца, которое тут же забилось с такой силой, что этот звук, казалось, эхом разносится над полями.
— Глядя в зеркало, ты постоянно напоминаешь себе о старой боли. Не можешь ее забыть и отпустить. Но очень важно — уметь отпускать. У драконов тоже не все бывает хорошо, мы не всесильны и можем терять любимых. Но моя погибшая мама не хотела бы, чтобы я все время горевала о ней. Она бы хотела, чтобы я была счастлива. Давай уберем шрам с твоего лица и тот ожег, что оставил тебе Нацу. В знак того, что прошлое не тяготит нас.
И при виде ее нежной улыбки, Мест ощутил, как в душе что-то переворачивается, рушатся стены, которые он сам старательно возводил много лет. Наверное, еще с тех пор, как смотрел, как превращается в пепел под жаром пламени его родной дом.
— Да, пожалуй, стоит убрать шрам и ожог… Правда, у меня есть рубцы и на теле…
Он тут же пожалел, что сказал это, потому что Венди начала засучивать рукава платья.
— Отлично! Я уберу все! Давай, раздевайся.
Она, конечно же, не имела в виду ничего пошлого, она говорила, как врач, но все же Мест пока не был готов к тому, чтобы снять перед ней рубашку и уж тем более штаны.
— Эм… давай пока обойдемся лицом и предплечьем.
Ведь главное — начать, верно?