И тут заметили отсутствие Зилла.
— Нельзя ждать! — прохрипел Касым, мигом почувствовав себя прежним капитаном.
Однако Юсуф с Исхаком уже снова влезли на гребень, глядя вниз на опустошаемый лагерь. Палатки горели, женщины с воем молили о милости, Калави бился в предсмертных судорогах, налетчики победно кричали. А Зилл вылезал из главной палатки, зажав что-то в руке — наглазную повязку Маруфа. Юноша поднял голову, увидел их, но не сразу направился к ним, свернув к испуганным верблюдам, отчего Юсуф отчаянно выругался. Кажется, кое-кто из налетчиков оглянулся в их сторону. Юсуф с Исхаком припали к земле.
Услышав сдержанный окрик, снова рискнули выглянуть и увидели бредущего Зилла, который вел Сафру, нагруженную бурдюками с водой и едой. Опять присмотрелись к налетчикам, слишком увлекшимся казнью Калави. Юсуф, соскользнув с бархана, помог Зиллу добраться до безопасного места.
— Вода… и аль-Джабаль, — прошептал в объяснение юноша, перевалив через гребень и падая в изнеможении.
— Хочешь попить?
— Нет… — серьезно отказался Зилл. — Надо дальше идти.
Он заставил себя встать, и они заскользили, заковыляли по крутому склону, найдя внизу Касыма, который стоял на коленях и просил пощады. Оглянувшись, увидели вдохновенно мчавшегося на них всадника.
— Мы пленники! — умоляюще кричал Касым, отчаянно размахивая руками.
Воин, закутанный в черное, взмахнул мечом с налипшими на лезвие волосами и кусками плоти.
— Что вы тут делаете? — прогремел он, объезжая их кругом на прядавшем ушами коне, который храпел и прядал ушами.
— Мы пленники духа, — снова объяснил Касым. — Бежим…
— Бежите? — переспросил воин, плотно сдвинув брови и раздув ноздри не хуже своего жеребца. — Почему вы бежите от бану Бухтура?
Касым, не найдя готового ответа, совершил непростительную ошибку.
— Мы тебе заплатим! — воскликнул он. — Гарун аль-Рашид заплатит, если ты нам поможешь!
Воин гневно вспыхнул.
— Думаешь, нам нужны халифские подачки? — вскричал он, стиснув меч, словно собрался разрубить всех пополам.
— Прошу тебя! — вмешался Юсуф. — Мы не хотим обидеть своих спасителей!
— Мы выполняем важную миссию, — прохрипел Зилл. — Должны продолжить путь…
Из-за барханов неслись триумфальные крики налетчиков: дух Калави повержен, безбожная шайка уничтожена. Начиналось торжество. Молодой воин оценивающе оглядел команду. Он только что впервые совершил убийство — прикончил трех мужчин, не получив ни единой царапины, — сердце еще тяжело колотилось. Знал, что способен снова убить не колеблясь, а может быть, выпустить потенциальных жертв на свободу. Правда, малодушный трус на коленях ему не понравился, хотя в других, особенно в чернокожем юноше, было что-то впечатляющее.
Он опустил меч.
— Ну, идите, — решил он, спеша вернуться к победившим товарищам. — Если Аллах укажет вам путь, то вы выберетесь из пустыни Нефуд.
— Так и будет, если Аллах пожелает, — согласился Юсуф, благодарно его поприветствовав.
— Следуйте за верблюдицей, и она приведет вас к воде, — посоветовал воин. — Ив будущих свидетельствах не забудьте упомянуть, что после победы бану Бухтура над Калави Сулайямом никто из племени пальцем не тронул, даже не взглянул на его женщин! — с гордостью крикнул он, пускаясь вскачь.
— Мы пошлем в будущее горящую стрелу! — прокричал вслед Юсуф, что должно было озадачить воина, если б он успел услышать. Но всадник уже скрылся из виду за гребнем.
Вновь оставшись в одиночестве, безнадежно сбившаяся с пути команда повернулась к бесконечным грядам барханов, окутанных ночью.
Глава 35
каменных грудах у основания древнего дворца сомнений практически не высказывалось.
— Он скрывает какие-то мысли, — с неудовольствием заявил Саир. — Которые его расслабляют.
Фалам не мог спорить. Все более рассеянный, пустой взгляд Хамида из-под насупленных бровей казался даже красноречивее, чем при употреблении травки. Собственно, его поведение полностью изменилось с грозного и властного на задумчивое, рассеянное. Даже голос утратил командный тембр. Он почти не спал, ел, как птичка, не находил покоя и места вдали от заложницы, его привычная желтовато-бледная кожа приобретала мертвенный оттенок.
— Я целую неделю не убивал никого, — с какой-то тоской пожаловался Саир. — Может быть, он сейчас мне предложит себя.