Похоже, его затуманенный взор подстегнул индуса.
— Знаешь, он все это задумал с самого начала.
Фалам нахмурился, но, слишком заинтригованный, не сдержал любопытства:
— Что ты хочешь сказать?
— Сам видишь. Он к ней привязался. Они вместе что-то замышляют, причем с выкупом это никак не связано.
— То есть он нас просто использует?
— Мы для него ничто. Она — все.
— Думаешь, он ее сюда привез для того только, чтоб быть рядом с ней? — Находясь рядом с Шехерезадой, Фалам хорошо понимал, что это очень даже возможно.
— Точно знаю, — провозгласил Саир, — что деньги для него уже не имеют значения.
«Правда, — думал Фалам, — кажется, Хамида только раздражают подобные осложнения. Он как будто мечтает сидеть до скончания жизни в руинах дворца. Словно отбросил мечты о богатстве, которые издавна целиком поглощали его и которыми он столь усердно старался заразить сообщников».
— Его замыслы должны особенно беспокоить тебя, — сказал Саир, переводя вопрос в личный план.
— Меня? Почему это?
Саир фыркнул, будто очевидный ответ не требовал никаких разъяснений:
— Вопрос времени. Он постарается убежать вместе с ней. А перед тем убьет тебя.
— Меня? — опешил Фалам. — Почему не тебя?
— Меня убить не сможет. Сам умрет, нож поднять не успеет.
— Умрет еще быстрее, если выступит против меня, — возразил Фалам, вынужденный обороняться, но, как бы спохватившись, отвел глаза и быстро переменил позицию. — В любом случае, можно еще чуть-чуть обождать. Вдруг Абдур скоро явится…
— Тогда нам придется ждать вечно, — презрительно выдохнул Саир.
— Вдруг еще все получится, — уперся Фалам, в мгновение ока полностью отказавшись поддерживать Саира, ибо, как он ни сомневался в расчетах Хамида, ему еще сильнее не нравилась перспектива лишиться его руководства на вражеской территории. Из Саира точно такой же руководитель, как из него самого. Нечто вроде скульптурной группы, валявшейся в руинах. Саир — бык, Хамид машет кнутом, Фалам — бегущий рядом мастиф.
Молчавший Саир знал все это, поэтому так сильно нуждался в поддержке Фалама, поэтому при всей своей дерзости до сих пор не овладел Шехерезадой, не убил Хамида, не взял дело в собственные руки. Он был по горло сыт многими обстоятельствами — бездеятельностью в пустынном месте, соблазнительностью шлюхи-сказительницы, властным командованием Хамида, — отчаянно желая хоть как-нибудь снять напряжение, подержать в руках деньги, пролить кровь, предаться разврату, не имея подобных возможностей на протяжении долгих мучительных месяцев. Но как ни легко насытить подобные аппетиты — хотя бы в воображении, — почему-то в присутствии шлюхи он чувствовал себя на редкость бессильным, неспособным признаться Хамиду в своем возмущении. Он по-бычьи всхрапнул, выражая неудовольствие.
— Я никого не жду… — Собственный голос глухо звучал в ушах.
— Там кто-то точно есть, — снова объявил Фалам, на сей раз с большей уверенностью. — Вон за теми стенами.
— Тебе кажется.
— Нет… смотри — тень. Видишь?
Саир пригляделся.
— Вон, — указал Фалам.
Через какое-то время Саир наконец разглядел и мгновенно напрягся, Рука инстинктивно потянулась к ножу.
Там, где городская крепостная стена рассыпалась отдельными камнями, пригнувшаяся в тени пальм фигура не приняла во внимание лучи восходящего солнца, и длинная тень тянулась из укрытия по открытому месту до илистого пруда.
— Не животное, — победоносно заявил Фалам.
— Он один, — шепнул Саир со сладострастно забившимся сердцем.
— Может, солдат?
— Шпион. Чего-то высматривает.
— Хозяин осла, — предположил Фалам, убеждая Саира. — Мать свою ищет.
Саир не ответил, мысленно уже перерезая незваному незнакомцу горло — живой, властный образ. Нечего время тянуть.
— Сиди тут, — прошипел он Фаламу и сразу же сорвался с места.
Низко склонившись, двигаясь с суетливым проворством тарантула, постепенно перебирался с одной кучи битого кирпича на другую, надеясь застать визитера врасплох, обойдя его с востока, разглядев в полном солнечном свете. Но Фалам, отказываясь подчиняться приказам Саира, не допуская, чтобы тот украл жертву, которую он первым заметил в тени, тоже отправился, бросив единственный взгляд на освещенный дворец, где Хамид сторожил Шехерезаду, не уловив никаких признаков слежки.