— Никто не знает.
— Очень плохо.
— Можно спросить, что случилось?
— Надо, чтобы он кое-кого опознал. Приказ халифа, понимаешь?
«Приказ халифа» — обычная форма устрашения со стороны шурты. Представители столичной службы безопасности широко известны под прозвищем аль-залама — тираны, — благодаря произвольным арестам, побоям и предполагаемому взяточничеству. Аль-Аттар их презирал, никогда не упуская возможности распространить оскорбительный слух. Впрочем, Зилл, сознательно отвергая подобные толки, решил пойти навстречу, насколько было возможно.
— В чем дело? — с искренней озабоченностью повторил он.
Офицер уклончиво улыбнулся:
— Жуткая буря, а? Людей сколько погибло по всему городу. Даже не поверишь, каких бед натворила.
Зилл постыдился признаться; что проспал катастрофическое событие.
— Значит, дело в этом? — спросил он. — Кто-то умер?
— Умер? — фыркнул офицер. — Разве я тут стоял бы, если бы кто-нибудь просто умер?
Зилл растерялся.
— Кое-кто убит, — проворчал офицер. — Вот так. Вот зачем я здесь.
— Убит?..
— Кажется, именно так я сказал. — Подобно многим служащим шурты, офицер явно чрезвычайно наслаждался своим делом — Фактически несколько человек. Одного мы опознать не можем, понятно?
— Думаешь, мы его знаем?
— Похоже на то. Единственное, что нашлось на теле, — листок с контрактом, подписанный твоим дядей. Его ведь зовут Малик аль-Аттар?
Зилл подтвердил:
— И кто ж этот мертвец?
— Вот это нам и надо узнать, правда?
— Известно, как он выглядит?
— Известно только, что еврей.
— Еврей?..
— Мы привели радханитов, — объяснил офицер, имея в виду компанию начинающих еврейских торговцев. — Вроде бы никогда не встречали его. Видно, этот тип особой популярностью не пользовался.
— Тогда это, скорее всего, аль-Джаллаб, — прошептал Зилл.
— Знаешь его?
— Батруни аль-Джаллаба? — При звуке этого имени у него неизбежно раздувались ноздри. Являясь с визитом, что бывало частенько, работорговец обязательно мерил Зилла взглядом, как бы подсчитывая потенциальную прибыль или собираясь кастрировать. — Знаю, — честно признался он, — но…
— Хорошо, — быстро решил офицер. — Тогда пойдешь со мной.
Зилл нахмурился.
— Опознаешь его, — объяснил представитель шурты. — В Управлении в аль-Хульде.
— Конечно, — услышал Зилл собственный голос, однако все еще никак не мог переварить известие. — Его убили? — снова переспросил он. Чем больше Зилл об этом думал, тем более грандиозными выглядели последствия. — Ты уверен?
Офицер ухмыльнулся.
— Горло начисто перерезано одним ударом, от уха до уха, через все вены. Лучшая работа, какую я в жизни видел, а повидал немало. Убили? — Он радостно улыбнулся. — Не просто убили. Кошерно[46].
Глава 9
то было первое после зимнего снегопада аномальное природное явление, постигшее город, но если снег доставлял главным образом неприятные неудобства — холод, травмоопасное обледенение, несколько замерзших птиц, — то песчаная буря, вторгшаяся среди ночи с громом и молнией и к рассвету с негодованием отступившая, исхлестала столицу бичами, нанесла открытые раны, присыпала солью, залила кровью улицы. Она лизнула языком каждый угол. Задула лампы на льняном масле в Еврейском подворье, наполнила нечистотами чаны в Мыловаренном квартале, забросала грязью тесто в общественной пекарне, изорвала развешанные шелка в квартале Аттабия, повалила высоко стоявшую караульню на Финиковом рынке, утопила в волне красной грязи бойцовых петухов и серых куропаток на улице Баранов и Львов, покрыла стоявшие на воде баржи и лодки какой-то бурдой вроде супа, в щепки разнесла фасад Хлопкового рынка напротив пристани Игольников, перепугала на ипподроме коней, которые вырывались из стойл, пробивались сквозь стены, тонули в каналах. Она нанесла последний удар по дряхлой мечети аль-Мансура, сорвала крышу с шатких колонн, повалила хилые строительные леса; покорежила кровли Патрицианских мельниц на Абиссинском острове, развеяв зерно по полям; причинила огромный ущерб трущобному жилому кварталу мясников, выстроенному из эфемерных, как сон, материалов; повредила сетку птичника Зубейды — ее горлицы и дрозды кружили в опасном безграничном небе; прихлопнула стены Сук-аль-Ракика — рынка рабов, — как страницы дешевой неинтересной книжки.
46
По иудейским правилам, употребляемые в разрешенную — кошерную — пищу животные должны быть убиты таким образом, чтобы в мясе не было крови.