Мужчина вздохнул, озабоченно провел рукой по лицу, словно разглаживал воображаемую бороду. Потом кивнул, как бы сам себе, видно, приняв решение, и посмотрел на Зилла измученными глазами.
— Может быть… — кивнул он. — Произошла трагическая ошибка.
Звучали голоса. Касым слышал их сквозь пульсирующий в голове шум.
— На всякий случай проводят зачистку.
— За компанию забирают.
— Вылизывают кровь и мочу. Потом через сито просеют. Счастливчики получат несколько крошек. А потом всех убьют.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Потому что сидел в тюрьме раньше?
— Может быть.
— Но не в этой.
— Нет…
Касым вновь погрузился в видения, глядя вниз на манер муэдзина с кормы своего корабля, нос которого ножом режет волны, паруса хлопают, в лицо летят брызги, голова… голова как-то странно расколота, словно треснула под огромным давлением и наполнилась жидкостью… незнакомое ощущение… а лицо… в лицо вдруг что-то вцепилось, засасывая, будто на него напал осьминог… или голова попала в бурые водоросли…
Со скрипом открыв затекшие веки, он увидел перед глазами розоватую тину, отшатнулся, замахал руками, обороняясь, после чего видение — кем бы оно ни было, — медленно отступило, раскатился смех… Касым заморгал, стараясь сфокусировать взгляд, но в черепе стучало, глаза горели, в тумане виднелись лишь смутно знакомые очертания… и больше ничего… великан (как его зовут?)… еще один мужчина, похожий на Юсуфа… безумный смех тоже вроде знаком…
Он протер глаза и еще поморгал. А когда сумел в конце концов сосредоточиться, перед ними открылась картина, показавшаяся совершенно бессмысленной. Он находился в вонючей каморке, устланной гнилой соломой. Из стен сочилась вода. Какой-то костлявый дворовый пес попятился от него. Касым хрюкнул, помотал головой, вытер с лица собачью слюну. Сообразил, что присутствующие ждут ответа.
— Это… не мечеть, — буркнул он через какое-то время, и все рассмеялись.
— Это сиджин, — подсказал Юсуф.
— Что?
— Преисподняя.
— Что?
— Матбак, — уточнил вор. — Камера в тюрьме Матбак.
— Что?.. — При всем своем богатом опыте Касым никогда в тюрьме не был.
Прежде чем Юсуф успел ответить, звякнули ключи, отпирая засовы, дверь камеры открылась внутрь, властный голос бросил:
— Где ты там, блохастая задница?
Пес неохотно отошел от Таука, который его гладил и успокаивал, и поплелся из камеры, опустив голову.
Дверь захлопнулась, подняв облачко пыли, пес взвизгнул, видимо, получив ощутимый пинок. Таук напрягся, но мало чем мог помочь.
Касым прокашлялся, высморкался, очистив ноздри от запекшейся крови.
— Что случилось? — спросил он, все еще стараясь опомниться.
В утопленную в земле камеру сквозь узкое окно высоко в стене, выходившее во внутренний двор, летел розоватый песок. На камнях красовались вольные рисунки. Кружили мошки, спасаясь от бури. На пропитанной мочой соломе угрюмо сидела вся команда, кроме бритоголового. Ноги были прикованы цепью к скобе. Маруф ловил блох в своем сирвале. Еще один сокамерник в рясе, с серебристыми волосами и остекленевшим взглядом торчал под окном, наполовину зарывшись в песок.
— Стража явилась с мечами и копьями, — напомнил Юсуф. — Сразу после рассвета. Когда ты еще спал.
— Что? — заморгал Касым.
— Вот как мы сюда попали.
— Стража? — недоверчиво насупился Касым. — Мы что… арестованы?
— Не сами же сюда явились. Ты даже с одним заплывшим глазом зашиб одного. Как будто прошлым вечером не до конца натешился.
Во тьме мелькнул проблеск.
— Я… убил погонщиков верблюдов, — уточнил Касым.
Даниилу вопрос показался ужасно смешным.
— Может быть, нос кому-то расквасил, — проворчал Таук.
— Счет равный, — милосердно сообщил Юсуф. — Ты им шкуру попортил, тебе грудь разрезали, нос разбили. Вот откуда все это, — указал он на свой гами, испачканный красными пятнами. — Вовсе не от бури.
— От какой бури?.. — затряс головой Касым.
— Которая весь Багдад залила кровью, — возбужденно вставил Даниил.
Касым силился вспомнить хоть что-то.
— Никакой бури не помню, — заявил он, как бы отрицая само событие.
— Счастье, что мы ее пережили, — сказал Юсуф. — Укрылись за рынком Яхья, где нас чуть не пришибли обрушившиеся перекрытия. А ты храпел.
— Как сурок, — весело подтвердил Таук. — Мать никогда не учила тебя спать с закрытым ртом?
Касым его проигнорировал. Тауку прекрасно известно, как он храпит и гордится, что судно трясется — храп отпугивает морских чудовищ. Впрочем, члены команды явно им недовольны, в чем-то обвиняют, а в чем — непонятно.