— Нас арестовали за драку?
— Никто не объяснил, — ответил Таук.
— Шурта говорит о каком-то убийстве, — сообщил Юсуф. — К тому времени мы вернулись к мечети. Помнишь офицеров, которые нас прошлой ночью сюда привели? Они нас и нашли.
— Убийство? — переспросил Касым, и в голову вдруг ударила мысль. — Кого убили? Еврея?
— Не думаю.
— Почему?
Насколько помнится, еврей так и не появился в таверне. Если он убит, это веское оправдание.
— По тому, как они нас арестовывали. Слишком злились. Убит кто-то гораздо более важный.
— Кто?
Юсуф пожал плечами:
— Скажем так. Возвращаясь в мечеть, мы столкнулись с женщиной, которую ты назвал Мириам.
— Мириам? — выпучил глаза Касым — Мы встретились с Мириам?
— Так ты ее назвал.
— Мириам убили?
— Нет. Просто подумай — она была раздета…
— Раздета?..
— Иначе бы ты ее не узнал, — усмехнулся Таук.
— И мы ее встретили в том самом месте, где раньше проходила Шехерезада, — продолжал Юсуф.
— Кто?.. — быстро заморгал Касым, слыша слишком уж много имен.
— Женщина, которую мы раньше видели. Сказочница. В сопровождении свиты со свечами.
Касым с трудом усваивал поток информации, скептически сдвинув брови.
— Та самая? — переспросил он. — Откуда ты знаешь?
— Стражники рассказали, — соврал Юсуф, чтобы придать своим словам больше веса. — Именно ее мы видели по дороге в таверну.
— Это ты говоришь.
— Значит, знаю.
— А Мириам тут при чем?
— Ну, сам себя спроси, какова вероятность в один и тот же вечер дважды встретить обнаженных женщин в квартале Русафа?
Касым тупо взглянул на него.
— Слишком невероятное совпадение. К тому же Мириам шлюха, правда? — требовал Юсуф ответа:
— Мириам не шлюха.
— Ну певица. Похожая на Шехерезаду.
Вопрос оставался открытым; Касым по-прежнему таращил на вора глаза, ровно ничего не понимая.
— Она послужила прикрытием, — растолковал Юсуф. — Певице заплатили, чтобы отвлечь охранников. Чтобы они приняли ее за Шехерезаду и направились по ложному следу.
Касым пытался подыскать возражение.
— Единственно возможное объяснение, — уверенно объявил Юсуф.
— Ты в прикрытиях хорошо разбираешься, да? — вставил Таук.
— Пожалуй.
Касым вспомнил замечание хозяина таверны, что Мириам получила другую работу — все сходится. Но он не привык соглашаться с кем-либо, особенно когда находился в воинственном настроении, и поэтому выпалил:
— Все равно смысла нет.
— Певица, — повторил Юсуф. Причем умная. Даже если офицеры поверили, будто это Шехерезада, они все равно присматривались. А преступники тем временем вполне могли сделать свое дело — убить царицу.
Под окном вдруг что-то зашевелилось, посыпался каскадом песок — старый монах внезапно заерзал, открыл молочные глаза, зашлепал губами, пытаясь что-то вымолвить. Вся команда уставилась на него.
Как он ни старался, пробормотал нечто невразумительное.
— Что? — презрительно фыркнул Касым, с радостью избавляясь от упреков в свой адрес.
Монах снова залопотал, будто рот у него был набит жемчужинами.
— Ну, давай, Авраам, постарайся!
— Ла яктилу. Яхтифу.
— Ее похитили, — неожиданно перевел Даниил.
Касым на него покосился.
— Похитили, но не убили, — на редкость серьезно пояснил Даниил.
Касым громко расхохотался:
— Не верю, будто здесь очутился единственный копт, понимающий речи безумца. Полуглухой к тому же. Вы что, отец с сыном?
Даниил промолчал. Румские монахи посещали Ихмим — коптское убежище под Александрией, — постоянно свидетельствуя о другой, богатой, разнообразной жизни, и он втайне когда-то мечтал оказаться их сыном.
— Похитили… — промямлил монах, преодолев полное косноязычие и перестав слюной брызгать, — …как сказано… в пророчестве!..
— Что? — рассмеялся Касым, выпучив глаза. — Что?
Монах не знал, с чего начать. Потом вдруг словно понял, что продолжать нет смысла, и вновь замкнулся в молчании.
Касым укоризненно посмотрел на Юсуфа:
— Что это он мелет? Какое пророчество?
— У христиан очень много пророчеств. — Вор пожал плечами.
— Он ест мертвечину? — уточнил Касым.
— Он смотрит в небеса во время молитвы.