Описывая ужасы геноцида, эль-Гусейн всегда подчеркивает мужество тех праведников, которые не были причастны к совершаемому повсюду насилию, проявляли милосердие по отношению к несчастным жертвам или отказывались исполнять приказы по истреблению армян. В своем повествовании эль-Гусейн приводит несколько эпизодов, в которых арабские бедуины и турецкие солдаты проявляют сострадание к армянским сиротам и женщинам.
Армин Вегнер. Турция, 1915 г.
Из протоколов Константинопольских процессов против младотурок 1919-1920 годов мы знаем, что некоторые местные должностные лица, получая приказы об истреблении армян (обычно от местных секретарей партии), отказывались их исполнять. Вследствие этого они уходили в отставку или их увольняло правительство. В телеграмме министра внутренних дел Талаата в префектуру Алеппо от 29 сентября 1915 года читаем: «Предварительно сообщалось, что по приказу Джемирета правительство решило истребить всех живущих в Турции армян. Те, кто не подчинится этому приказу и этому решению, должны быть отстранены от руководства».
Считая, что память праведников, которые одни смогли противостоять насилию, столь же свята, сколь и память жертв насилия, Файез эль-Гусейн рассказывает о двух османских чиновниках, которые предпочли подать в отставку, чтобы не выполнять преступных приказов правительства, и были убиты властями. Один из них был араб по имени Сабет-бек эль-Суэйди; эль-Гусейн горько сожалеет о том, что не смог узнать имени другого, поскольку считает, что память людей, совершивших такие благородные поступки, «следовало бы увековечить в истории». К счастью, нам удалось установить личность этого каймакама: это был албанец, которого звали Хусейн Несими (см. ч. I, 2 прим. 212). Желание почтить память не только непосредственных жертв геноцида, но и тех, кто имел мужество противиться, не поддаваться логике зла и не участвовать в совершаемых злодеяниях, а иногда и помогал преследуемым (защищал, прятал или просто свидетельствовал миру о том, что происходит), лежит в основе создания таких мемориалов, как Йад-Вашем в Иерусалиме и Цицернакаберд в Ереване. Посвященные жертвам двух главных геноцидов XX века, они сохраняют и передают потомкам память и о тех, кто поступил по совести. О них напоминает аллея праведников в мемориале Йад-Вашем, где каждое дерево названо именем одного из таких людей, и стена защитников армян в Цицернакаберде. Ввиду обстоятельств, в которых им пришлось действовать, те, кто поступил по совести, могут действительно считаться «праведниками». «Всегда можно сказать "да" или "нет"», — писала Ханна Арендт. Эти люди перед лицом крайнего зла оказались способны сказать «нет», сохранив собственное достоинство и явив пример высокой человечности.
Рассказы о таких людях ясно показывают высокие моральные устои Файеза эль-Гусейна — простого османского адвоката начала XX века. Его можно считать сторонником института современной демократии «гражданского неповиновения».
И, наконец, в своей книге Файез эль-Гусейн предстает перед нами не только как юрист и гуманист, но и, что немаловажно, как верующий человек: он мусульманин, причем ревностный и образованный в вопросах ислама.
Разоблачая деспотизм Абдул-Гамида и, в особенности, светских младотурок, он подчеркивает, что жестокие действия, совершенные против армян, не обусловлены исламской религией. Он хочет, чтобы об этом знали европейские христиане, о чем он ясно заявляет с самого начала: «В особенности, как я написал в заключении, я хотел защитить исламскую веру от возможных обвинений в фанатизме со стороны европейцев». И, завершая свою работу, он вновь возвращается к этой мысли: «Я придерживаюсь того мнения, что мусульманским нациям сейчас необходимо защитить себя: если европейцы не узнают, что произошло в действительности, они будут рассматривать это деяние как черное пятно на исламе, которое не исчезнет в ходе веков».