— Это не так!
— Именно так. Все дело именно в этом. — Чем больше она говорила, тем больше он убеждался в истинности ее слов. — Я люблю тебя, Катеб. Ты можешь меня не слушать, но все равно ничего не изменится. Я люблю тебя так сильно, что желаю тебе счастья, даже если оно будет не со мной. Но ты ведешь себя… неправильно. Хуже того, как настоящий трус. Ты не готов попробовать, потому что боишься снова потерять любимого человека. Только на что похожа жизнь, когда мы не готовы рисковать? Тот, кто больше всех рискует, — больше всех и получает. Ты приговариваешь себя и свою будущую жену к заурядной жизни, а все потому, что до ужаса напуган.
Виктория глубоко вдохнула.
— Я думала, что вожди должны направлять людей своим примером. По-видимому, к тебе это не относится. Делайте то, что я говорю, а на мои поступки не обращайте внимание. Ты этому будешь учить своих детей?
Катеб промолчал в ответ. Виктория могла бы и дальше его разносить, но он не дал ей никаких шансов. Он просто ушел, оставив ее наедине с собой.
Боль не стала меньше, но потрясение почти прошло. Ей очень хотелось верить, что Катеб все поймет. Она хотела верить в любовь, надежду и в хорошее. Но как убедить в этом человека, который не хочет попытаться?
Виктория полагала, что у него точно должны были быть к ней какие-то чувства, иначе он бы не разозлился, когда она сообщила ему о любви. А это неплохие новости. Если бы она для него ничего не значила, то, наверно, он бы отослал ее прочь. По крайней мере ее любовь потешит его самолюбие.
Однако зная, что он испытывал к ней чувства и при этом отказался это признать, только усилило ее грусть. Она потрогала свой ноющий живот. У нее осталось несколько дней, а может, даже и часов до того, как все закончится. Утро было красивое, теплое и солнечное, но она слышала, как тикают невидимые часики. Часы уже отсчитывали последние минуты, и она больше никогда не увидит Катеба.
Смирившись с неизбежным, Виктория начала собирать вещи. Она хотела быстро уехать, когда придет время. Никаких томительных ожиданий и сожалений. Тогда и начнется ее исцеление.
Ей нужно будет в последний раз сходить на базар. О своем отъезде она никому не скажет, это будет своего рода ее тайное прощание. Возможно, она купит в магазине Разы пару сережек в память о деревне. А Катеба она и так не забудет, чувство к нему не позволит.
Когда Виктория собрала один чемодан и приготовилась укладывать другой, в комнату влетела Юсра. У пожилой женщины был совершенно безумный вид. Виктория сразу подумала о Катебе.
— Что произошло? — потребовала она ответа. — Что-то случилось?
— Появился противник. Я не знаю, кто это.
Виктория смотрела на нее с недоумением.
— Какой противник?
— Он оспаривает право Катеба стать вождем. — Юсра схватила ее за руку. — Мы должны что-то сделать!
— Я ничего не понимаю! Что значит противник?
Юсра приложила свободную руку к груди, будто стараясь отдышаться.
— Такая традиция. Катеба назначили, а теперь, до того как его окончательно провозгласят, любой может опротестовать решение старейшин.
— Думаю, старейшин это «обрадует», — сказала Виктория, так и не поняв в чем проблема. — А дальше? Будет голосование?
— Нет. Это не выборы. Ему бросают вызов. За звание они бьются.
Бьются? А да… Ей же Юсра уже про это рассказывала!
— Они бьются на палашах, это будет происходить на арене. Победитель станет вождем, а проигравший умирает. Эта битва насмерть.
Глава 12
— Нет! — громко произнесла Виктория. — Он просто не может биться насмерть! А если он проиграет?
Катеб умрет? Она этого не переживет.
— Разве ничего нельзя сделать?!
— Нельзя. По традиции он должен драться.
Виктория не могла дышать.
— А кто его противник? А если это какой-то гладиатор, который много лет практиковался? — Она с трудом сдерживала слезы. — Схватку нужно остановить!
— Мы не можем. Если Катеб откажется от вызова, то победит соперник. Хуже того, принц будет опозорен и заклеймит себя трусом, — Юсра похлопала ее по руке. — Он достойный борец.
— А когда он последний раз бился на палашах? Вряд ли Катеб недавно этим занимался. Что с вами не так, люди?! Почему бы просто не провести выборы, как во всех нормальных странах?
— Если Катеб выживет, ты можешь попросить его изменить закон.
— А ведь мы точно не знаем… — Ее охватила паника. — Как мы можем ему помочь?