— Гриша, двигаем, двигаем, — уже торопил набежавший сзади Гуревич. — Двигаем!
— Сщас, командир, щас… — стоя на коленях, Григорий откинулся назад и закрыл глаза.
— С тыловой тройкой… Догонишь… — не останавливаясь, бросил капитан и, увлекая за собой группу, побежал дальше.
Сразу же после этих слов Гриша встал, передёрнул плечами, скидывая с себя навалившуюся расслабленную усталость, шагнул один раз, другой и, постепенно наращивая скорость, начал догонять убежавшего вперёд командира группы.
Спуск и сразу же бесконечный подъём в горку, через небольшие, но обрывистые овражки, через переплетения ежевики, через завалы покорёженных, наваленных в кучи деревьев. Медленно, слишком медленно и тяжело продвигалась вперёд группа капитана Гуревича. Сам Игорь уже не единожды пожалел, что принял решение выдвигаться на помощь Ефимову по прямой, а не вернулся назад, к широкому ответвлению станового хребта и не побежал по спускающейся к юго-востоку тропе. Теперь делать это было поздно, тем более, что цель уже казалась так близка — выстрелы и взрывы звучали уже менее чем в полукилометре.
Вскоре, обойдя справа возвышающуюся над местностью горку, Игорь достиг опушки леса и, взяв левее, повёл группу почти строго на запад, огибая обширную поляну и стремясь зайти так, чтобы обрушиться на противника с севера. Игорь по-прежнему бежал первым. Рядом, не отставая ни на шаг, тяжело топал Ляпин. Чуть сзади тащил свой пулемёт Мыльцын, а дальше, растянувшись почти на сотню метров, вся остальная группа.
Решив, что безлесная опушка осталась позади, и наверняка зная, что впереди не далее чем в полутора сотнях метров идущая по хребту тропа, Игорь замедлил шаг и, наконец, встав, поднял руку, останавливая набегающих бойцов.
Прежде чем ввязаться в бой, нужно было хоть немного передохнуть и восстановить дыхание.
Комбат нервно расхаживался вдоль стола дежурного по части. Его и без того осунувшееся от болезни лицо за последние полтора часа постарело на несколько лет, щёки ввалились, а в глазах только усилился лихорадочный блеск. Или это мерцали тщательно срываемые от других слёзы?
— Товарищ подполковник, — оперативный дежурный тоже выглядел сильно уставшим, — Крушинин докладывает, что бой продолжается.
— Интенсивность?
— Без изменений, — не слишком уверенно ответил оперативный.
— Когда к месту боестолкновения подтянутся наши группы? — перестав ходить, подполковник остановился напротив карты.
— Продолжают движение… — уверенности в голосе оперативного не было вовсе.
— Я уже битый час слышу одно и то же: «продолжают движение»! — командир отряда махнул рукой, выражая собственную досаду. — Крайние координаты групп?
— Они в движении… мы… они не передавали.
— Запросите координаты, живо! Нет, я сам! — и тут же жест рукой, словно отметая, отбрасывая своё предыдущее приказание — «не стану мешать». — Что относительно авиации?
Оперативный отрицательно покачал головой.
— Облачность.
Входная дверь открылась, и в палатке появился майор Грелкин.
— Никишин докладывает, что они уже на подходе, — прямо с порога объявил он.
— На подходе?! — комбат скептически хмыкнул. — Это они на подходе к…там, а пока выберутся к месту боя… — доводить до конца свою мысль подполковник не стал, а, махнув рукой, сел на скамейку и принялся ждать новых и хотя бы чуточку утешительных сведений.
Шамиль Басаев продумывал свою речь — выступление, посвящённое ещё одной победе армии Ичкерии над русскими интервентами. Сидя в кресле и мечтательно полуприкрыв глаза, он готовился поведать миру о победе, доказывающей силу оружия и крепость духа подчинённых ему воинов. Но слова не складывались. Посидев некоторое время в раздумьях, Шамиль решил, что, пожалуй, вместо речи ему стоит дать интервью.
— Да, пожалуй, это будет правильное решение, — Шамиль последнее время привык высказывать свои мысли вслух. Постоянное затворничество, вынужденная ограниченность общения постепенно давали себя знать. — Вот так прямо сразу завтра и выступлю, пусть снимают. Вот только надо будет передать Келоеву: пусть притащит ко мне этих тележурналистов.
Шамиль улыбнулся и, погрузившись в свои мысли, надолго закрыл глаза.
Сергей ждал до последнего. Ждал, когда из глубины леса вылезет как можно больше бандитов. Ждал, когда они, настороженно озираясь, подтянутся к окопам, и только тогда нажал спусковой крючок. Пулемёт вздрогнул, затрясся, выдохнув из себя десятки пуль. Вставшие на их пути люди падали, оказавшиеся в стороне с криками убегали в лес, но и там многих настигли возжелавшие крови маленькие смертоносные жала. Загремели ответные выстрелы. Засвистел вокруг свинец.