— Я жду тебя внизу! — крикнула Липа и забряцала входным замком.
Вот это удача! Обрадовался Никита. Он выглянул в коридор, чтобы убедиться, что девушка на самом деле ушла, а потом потянул ручку двери её комнаты — не заперто. Не мудрствуя лукаво, он сунул пакет в её спальне под точно такую же кровать, как и у него. Всяко, обшаривать комнату Липы вряд ли станут. А если и станут, то найдут не у него, а у неё. Может, это вообще хозяйские деньги.
Но он прекрасно разбирался в психологии дуболомов — им дали приказ просмотреть вещи нового сожителя Липы, они это сделают с завидно аккуратностью, но только проверят его барахлишко. Проявлять инициативу не в их правилах. Можно было даже не опасаться, что они нарушат приказ или выполнят его ненадлежащим образом. Нет, прощупают каждую его вещь, но в комнату Липы даже не заглянут.
Но рисковать всё равно не хотелось. Деньги, конечно, не последние, но за ними ехать надо в глушь, в дом мамы Маши. Даже если дом исчезнет с лица земли, он всё равно найдёт спрятанные там деньги только одному ему по известным приметам…
Никита сбежал по лестнице, отвернувшись от охранника, проскочил мимо него, тот только глянул, что в руках у него ничего не было, и снова опустил голову.
На крыльце дома его дожидалась Липа. Она держала в руках недокуренную сигарету. Понятно, почему она не стала задерживаться дома: привычка — вторая натура, и без выкуренной сигаретки хозяйка клуба сама не своя.
— Вон наша машина. — Она махнула рукой в сторону стоявшего на стоянке Туарега.
— Навигатор в салоне есть? — спросил Никита, подходя к водительской дверце. — Я город совсем не знаю.
— Все, что надо, имеется, — ответила Липа, ловким щелчком отправляя окурок на клумбу.
«Деревенщина». — Недовольно поджал губы Никита.
Он вернулся и, подняв из травы продолжавшую тлеть сигарету, стал оглядываться по сторонам, куда бы её пристроить.
— Нет ни одной мусорницы, — виновато произнесла Липа. — Я уже просила поставить. А то фантик от конфеты выбросить некуда. Она сняла с рук тонкие лайковые перчатки.
«Чтобы руки табаком не воняли», — сделал вывод Никита.
Запихнула их в сумку, а из неё достала барбариску, обёртку от которой передала Никите.
— Будешь? — Протянула ему вторую конфетку.
«У меня слишком дорогие зубы», — подумал Никита, но барбариску взял. Мало ли для чего конфетка ему может пригодиться.
В салоне мужской одежды их ждали. Видимо, Липа позвонила, пока курила на крыльце дома. Никите сразу предложили на выбор несколько костюмов. Он не поленился и примерил все. Покупателей в салоне не было, и он для продавщиц и Липы устроил настоящее дефиле. Мог, умел, практиковал. И теперь не он, а девушки выбирали для него прикид, который сидел на нём лучше всего.
Вспомнил между делом, как носил свой самый первый костюм.
Он был молод, глуп, работал в плановом отделе научного института и звали его…
Никита задумался — он тогда впервые сменил имя. Давно это было.
***
Сначала Борис Михайлович, его начальник, услышал громкий хохот, сотрясающий комнату, где сидели экономисты планового отдела, а затем звук падающего тела. Мгновенно выскочив из своего кабинета — может, помощь какая потребуется, он застал следующую картину: Нина Ивановна, старейшая из сотрудниц, судорожно хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, сложив руки на груди, словно пытаясь унять сердцебиение. Анечка, самая младшая из плановиков, стояла, прислонившись к стене, но судя по всему стоять ей так оставалось недолго — ноги у неё подкашивались, и она тоже готова была вот-вот рухнуть на пол вслед за Людочкой, третьей коллегой Андрея, которая сидела прямо на полу, видимо, промахнувшись мимо стула. И это звук её падающего тела услышал Борис Михайлович. Все они при этом истерично хохотали — Нина Ивановна, откинувшись на спинку своего кресла, Людочка, сидя на полу, Анечка, постепенно сползая по стенке.
А посереди комнаты стоял сам источник смеха — Андрей Никитин собственной персоной в новеньком с иголочки английском костюме.
Тело Бориса Михайловича начало конвульсивно подрагивать от этого зрелища, а потом он сам, как и все остальные разразился громким хохотом, переходящим в истерику. И было из-за чего.
Под пиджаком на Андрее была надета кислотного розового цвета футболка, на голой худой шее болтался галстук, на ногах красовались кеды на босу ногу, это было прекрасно видно по причине того, что брюки он натянул до подмышек, и поэтому из обуви выглядывали голые лодыжки. А довершением ансамбля стал хаер на голове, торчавший выше обычного.