Но нет, они появились — старик со своей собакой. Нинель облегчённо вздохнула — жизнь продолжалась.
Продолжалась, но как будто не для неё. Она словно замёрзла в тот жаркий день, когда обнаружили тело Ника, и её жизнь замерла.
Нинель вернулась в кровать, забралась под одеяло, а потом потянулась за телефоном.
— Позвонить Никите, — произнесла она вслух, заставляя себя это сделать. — Извиниться перед ним за своё глупое поведение.
Нинель прекрасно видела, как менялось отношение мужчины к ней в течение вечера. Она же не дура. А он ей нужен, нужен. Вот только руки никак не желали набрать нужный номер.
Её телефон зазвенел, словно сам по себе только от силы её мысли.
— Да, — ответила Нинель робко.
— Это я, Никита, — раздалось в трубке.
Они оба замолчали.
А потом в унисон произнесли: «Простите». И рассмеялись.
— Вам не спится, — констатировала Нинель.
— Хотел поинтересоваться, — спросил Никита, — вам понравился спектакль?
— Понравился, — коротко ответила Нинель. — Вы позвонили, чтобы пригласить меня ещё куда-нибудь?
— Ещё не придумал, куда мы с вами и с детьми пойдём, — сказал Никита. — Я не такой выносливый, как Игорь, тут смекалка надобна и выдержка, но вот на обед в кафе или ресторан смог бы завтра вас пригласить.
— Хорошая мысль, — согласилась Нинель, — я давно не выходила в люди. Говорите, куда и во сколько за вами заехать…
***
— Противоположности притягиваются, — грустно добавила Нинель, рассказывая Никите за десертом о своей недолгой замужней жизни.
— Сколько вы с ним прожили? — поинтересовался тот.
— Пять лет без малого, — с готовностью ответила Нинель. Могла уточнить в неделях или днях — она часто об этом задумывалась и высчитывала.
— Ваш муж ушёл из жизни в возрасте тридцати трёх лет, — переспросил Никита. — Или позже.
У него вертелись и другие вопросы на языке, но он никак не решался их задать, опасаясь обидеть рассказчицу.
— Так и есть, — горестно вздохнула Нинель. — Первый раз он женился в восемнадцать, второй — в двадцать восемь…
— А пять лет между браками холостяковал? — перебил Игорь её. — Вы говорили, что и в первом браке ваш муж прожил всего пять лет.
— История об этом умалчивает, — пожала Нинель плечами. — Но ходят слухи, что жил он с какой-то женщиной в гражданском браке. Ник никогда не уходил в никуда.
Она замолчала. Никита тоже пока не задавал вопросов. Они беседовали на открытой веранде ресторана «Жемчужина». Ресторан был достаточно дорогой, но Никита решил не экономить на женщине. Единственное, Нинель попросила перебраться в более неофициальную обстановку, сказав, что в помещении, в любом, она задыхается, когда говорит о муже. Никите в сущности было всё равно, в каком месте вести расспросы — он всё равно все записывал на диктофон телефона, чтобы потом все прослушать и переосмыслить. Но не стал предупреждать женщину, что ведётся запись, опасался, она не будет с ним столь откровенной, даже несмотря на то, что сама предложила ему поговорить о Нике.
— Пятилетние жизненные циклы, — изрекла Нинель задумчиво, — в конце которых наступал кризис, и он кардинальным образом менял свою жизнь, — она хмыкнула. — Я только сейчас это заметила.
— Иногда стоит поговорить с посторонним человеком, чтобы взглянуть на некоторые простые вещи в ином свете, — важно произнёс Никита, изображая знатока человеческих душ. — Проговорить их вслух, чтобы они стали очевидными. Вы ведь раньше не задумывались о жизненных циклах вашего мужа?
— Я же сказала «нет», — нервно передёрнула плечами Нинель. — Пусть у него был кризис, но я не верю, что он выбрал именно такой исход из него. Он мог просто оставить меня, как дважды делал до этого, если я его перестала в чем-то удовлетворять.
— Исход, — теперь задумался Никита. — Возраст Христа. Число тридцать три часто муссируется в прессе именно в таком ракурсе. Вы не думаете, что именно это число могло натолкнуть его на такой выход из очередного кризиса? К тому же с ваших слов, он слишком много пил в последнее время. А в таком состоянии все что угодно могло прийти в затуманенный алкоголем мозг.
— Нет, — упрямо повторила Нинель. — Только не это. Ник был очень жизнерадостным, любящим жизнь, меня, детей. Нет. Он не смог бы до такого додуматься, каким бы пьяным ни был. Он состоял в обществе охотников, имел карабин, автомат, ружье с оптическим прицелом, но ни разу не был на охоте — просто не мог стрелять в зверей. Они ведь живые…