Генрих фыркнул — у него было чем откупиться и от одних и от других, да и в карете, которая шла следом всяко можно отыскать что-то ценное.
— Но самое интересное, — заговорил торговец негромко и покосился в сторону хозяина, — что и про эту харчевню говорят то же самое. Только здесь обитают не разбойники, а нечисть разная. Так что…
Он вытянул голову чуть вперёд, недоговорив фразу.
— Мы решили развлекать друг друга сказками и поддерживать огонь всю ночь в очаге. Даже хозяин подтвердил, что если сказка интересная, то духи обитателей не трогают. А если неинтересная, то могут и унести рассказчика.
Максимилиан с Генрихом переглянулись, а не проще ли им все же покинуть харчевню и уехать в ночь?
— Поздно, — ответил хозяин, присаживаясь рядом с ними на лавку. — Вы выпили напитка, согрелись у очага, теперь должны духам за это.
Буквально через минуту в двери ввалился мальчишка-конюший, крепко-накрепко заперев её на тяжёлый засов. А затем к ним присоединилась и служанка, выставив перед Максимилианом и Генрихом горшочки с мясом и овощами.
— Надо начинать, — вздрогнул хозяин, когда ставня сильно стукнула, словно от ветра…
Глава 1
Наше время
Никита Олегович Пухов обожал путешествовать в поездах. Что самолёт? Взлёт, посадка, и ты на месте, даже не успеваешь ощутить перемещение в пространстве. А поездка на поезде совсем другое дело. Никите нравилось вздрагивать от мощного гудка локомотива и засыпать под мерный стук колёс — тот звучал так, словно равномерно билось мощное сердце поезда. Нравилось вливаться в живую суетливость перрона, а затем окунаться почти в домашнюю и совершенно расслабляющую атмосферу купе. Любил всем сердцем иногда ворчливых, иногда равнодушных проводников. Поезд для Никиты всегда оставался символом детства, впечатлений, радости новых мест и знакомств. Такого в самолётах не было и быть не могло. Время в поезде тянулось медленно-медленно, и часы, проведённые в вагоне, казались целой вечностью — представлялась такая возможность передумать обо всём. А можно просто лежать на верхней полке без единой связной мысли в голове и тупо пялиться в окно, за которым пробегали одинокие домишки, полузаброшенные деревеньки, иногда представлять, как там в них живут люди. А в огромных незнакомых городах всегда приятно выйти на перрон, когда поезд делал большие остановки, размять затёкшие члены от многочасового лежания, купить к обеду у старушек малосольные огурчики с варёной картошечкой, обильно сдобренной укропом…
Вагон слегка покачивался, колёса постукивали на стыках — ты-дых, ты-дых, ты-дых, ты-дых.
Соседи Никиты по купе — семья из трёх человек: муж, жена и их невероятно толстый и капризный мальчик лет семи — завтракали. Сваренные вкрутую яйца, жареная курочка и расстегаи с капустой, ну и огурцы с помидорами бессчетно — все исключительно домашнее.
Никита сглотнул слюну и собрался отвернуться к стене, чтобы не видеть, а главное, не слышать запахов, вызывающих обильное слюноотделение. Скорее бы попутчики закончили трапезу, чтобы с независимым видом слезть с полки, навести себе пустого чая или кофе и сделать вид, что есть совершенно не хочется.
— Пришоединяйтесь, — с полным ртом прошамкал глава семьи, как только встретился глазами с Никитой, и кивнул на столик, заваленный снедью. Он беспокоился не о желудке попутчика, а о своём — совершенно не хотелось страдать от переедания и глотать потом фестал.
Его жена злобно зыркнула в сторону мужа, но затем притворно-вежливо улыбнулась Никите.
— Пропадёт же без холодильника, — попытался оправдаться пристыжённый супруг, пожав плечами. — Жара…
— Пропадёт, — согласилась женщина и снова улыбнулась Никите, на этот раз по-доброму. — Присоединяйтесь. Ни крылышки, ни ножки нам не осилить втроём, в кои веки супруг оказался прав.
«Она вполне даже симпатичная, — отметит Никита про себя, — когда не злится на мужа и не пытается воспитывать сына».
Он отказываться не стал от домашней курочки, пока та вполне съедобна, в не завоняли и не стала склизкой, и быстро слез со своей полки. Ему вполне хватило вчерашнего ужина в вагоне ресторане, чтобы промучиться болями в животе. Он дважды за ночь обращался за но-шпой к миловидной проводнице. Повезло, что у той оказались нужные ему таблетки.
Питанию в общепите — бой, решил Никита, отбросив в сторону скромность и смущение. Он взял в руки ножку и принялся с наслаждением жевать домашнюю курочку. Как только доберётся до места, снимет квартиру, обязательно наймёт домработницу, чтобы не только наводила порядок, но и готовила ему. К хорошему привыкаешь быстро, а вот отвыкать приходится тяжело — нутро сопротивляется изо всех сил, отказываясь принимать ресторанную еду.