— Вот, получите, как любил Буратино — пополам с малиновым вареньем, — произнесла она, подавая кашу и стакан с молоком Роману в руки.
— Что, уже все? — удивился тот. — Не понял, когда вы успели.
— За руками следить надо было, — весело рассмеялась Марьиванна, и покрутила этими самыми руками перед лицом Романа, как девчонка, которая сделала что-то такое, что на парня её произвело неизгладимое впечатление и одновременно подняло её авторитет на недостижимую высоту. — Иди, корми больного.
Роман осторожно, чтобы не расплескать молоко, налитое почти до самых краёв стакана, пошёл в свою комнату, пятой точкой толкнул дверь, отворяя её, и негромко позвал Василия:
— Кушать подано.
Только ему никто не ответил — Вася дрых без задних ног. Роман видел, что он дышал ровно на этот раз, даже улыбался во сне. Совершенно не хотелось его будить, но тогда каша остынет и станет абсолютно не вкусной — есть такое свойство у манки. Соколовский осторожно поставил завтрак, или уже обед Василия на круглый стол, стоявший у окна, и присел рядом с парнем на диван.
— Вася, — потряс он его за плечо, — просыпайся, дорогой, каша стынет.
— Что? Где? — пробормотал тот, распахивая свои глаза, которые уже не были щёлочками, как накануне, а вполне нормальные круглые глаза, как у кота.
— Вставай, — произнёс Роман. — Даже умываться тебя не стану заставлять. Съешь кашу, а то потом она невкусная будет.
Он поднялся и прямо в постель подал парню тарелку.
— Ой, как я люблю, — улыбнулся Василий, попробовав сначала совсем чуть-чуть, а потом с удовольствием, с аппетитом наворачивая кашу и запивая молоком. — Кто так вкусно приготовил? Я знал только одного человека, который так готовить манную кашу умеет.
— Моя соседка, — гордо сказал Роман, словно сам принимал участие в приготовлении блюда. — Я так не смог бы. Я вообще готовить не умею. Только бутерброды могу нарезать.
Василий поторопился, и каша с ложки капнула ему на подбородок и потекла вниз, готовая сорваться и испачкать постель. Роман мгновенно подлетел к шкафу, извлёк оттуда полотенце, и, вернувшись к парню, ласково вытер ему лицо.
— Я такой неаккуратный, — смутился тот.
— Ничего, ты больной, тебе можно, — миролюбиво произнёс Роман.
— Я не больной, я избитый. Больной — это совсем другой, — слегка возмутился Василий.
— Ты мне расскажешь, за что ты избитый?— поинтересовался Соколовский, чувствуя, как в нём просыпается мент, выпроваживавший прочь няньку, что была в нём буквально минуту назад.
— Ты мне все равно не поверишь, — покачал головой парень.
— А ты расскажи так, чтобы я поверил, — настаивал Роман.
— Попробую, — согласился Василий. — Только пообещай, что смеяться не будешь, даже если тебе покажется все, что я скажу, несколько неправдоподобным. И не поторопишь меня, когда решу, тогда и расскажу.
— Подожду, — согласился Соколовский.
— Обещаю, что расскажу, — твёрдо пообещал Василий на настойчивый взгляд мужчины. — И про татуировку расскажу, все что смогу.
— Только не тяни сильно долго с объяснениями, — попросил его Роман. — Я веду частное расследование, а люди с такими знаками на теле, как у тебя, мрут, как мухи.
Он, конечно, сильно преувеличил, но почему-то парней, Никиту с Игорем, фотография Олимпиады с подобной татуировкой на предплечье тоже заинтересовала.
Глава 28
— В книге сказано, — многозначительно подняла палец мадам Делайе.
Она прекрасно знала, как заинтриговать слушателей, и прекрасно пользовалась этими приёмами.
— Не тяни, — попросил Никита, сгорая от любопытства.
Игорь же терпеливо молчал — сказывался профессионализм.
— Камень сам выбирает того, кто станет ему служить, — наконец закончила фразу мадам Делайе.
— И вы верите в эту ахинею? — опешил Игорь.
— Верю или не верю, — хмыкнула ясновидящая, — вопрос сейчас не обо мне. Вы принесли фолиант, попросили перевести. Я от себя ничего не добавляю.
— И как он это делает? — не удержавшись, спросил Никита. Любопытно же.
— Не могу точно сказать, — ответила мадам Делайе. — Все же последней страницы не хватает.
— Так уж и все решает эта пресловутая страница, — фыркнул Игорь.
— Не все, но многое, — нисколько не обиделась на него мадам Делайе. — Сильный все же был маг, составлявший то заклинание, которое потом зашифровали в книге. Могу только достоверно сказать, что первым хранителем камня оказался Максимилиан. Владельцем оставался Генрих, а он хранителем.
— Погоди, погоди, — потряс головой Игорь.
Он ничего не принимал на веру — ему доказательства подавай.