— Ты же видел фолиант, — усмехнулась мадам Делайе, — можешь предположить сколько в нём страниц и сколько буков. Так вот на одной из страниц потомок Вильхелма, побывавший заграницей, сделал запись, что во времена Великой депрессии голубой бриллиант «Виттельсбах» выставлялся на торги аукционным домом «Кристис».
— Можно сказать, национальное баварское достояние, продавалось частным лицом, — фыркнул Игорь, — и никто его за это не привлёк к ответственности.
— Ничего про «Кристис» сказать не могу, — продолжила мадам Делайе, но думаю, что у владельца нашлись документы, подтверждающие его право на владение камнем. Да, кстати, замечу, — добавила она, — больше в книге ни разу не упоминался «Голубой Виттельсбах». Впрочем, это и понятно, если вспомнить исторические события, последовавшие в Европе и в мире после тех неудачных торгов. Зато…
— Хочу предположить, что дальше речь пойдёт только о его двойнике, — перебил рассказчицу Никита.
— Вот именно... — кивнула мадам Делайе. — Я поначалу грешным подумала, что дневник закончился и опять сказка пишется. Ан нет, — она покачала головой. — Речь пошла о втором камне и имя его...
Она выдержала театральную паузу.
— Шейх.
***
— Ничего не понимаю, — пожаловался на следующий день своему напарнику Роман, закуривая сигарету и делая большой глоток свежезаваренного кофе. — Понимаешь, когда я рядом с Василием, мне хочется его защищать и от всяких там Эдуардов Смирновых, и вообще от этого мира. У меня двоякое чувство к нему. С одной стороны, он просит помощи, а с другой…
Роман чуть не проговорился, что постоянно видит в нём кота, сравнивает его с котом, хочет назвать его котом. Но не простым котом, а котом, знающим себе цену, который идёт, вот так, по улице, недовольно помахивая хвостом. Идёт по своей улице, где он, именно он хозяин, и плевать хотел с кошечьей колокольни на ту шавку, что голос на него подала. И он, проходя мимо, вот именно сейчас, вцепится ей в морду со злобным мявканьем. И шавка, зная это, поджимает хвост и убегает, не мешая коту идти дальше. А у него даже шерсть на загривке дыбом не встала, только потому, что он это знал заранее, и не надо было ему демонстрировать своё превосходство, он такой и другим не будет.
Вот и Соколовский, рядом с Василием чувствовал себя, пусть не шавкой, но кем-то непонятным. «Муси-пуси» так и хотелось ему сказать, глядя в круглые серые глаза кота. И при этом ещё противненьким сюсюкающим тоном. И каждый раз боялся его когтистых лап. Он даже плечами повёл, избавляясь от наваждения.
— А что Эдуард? — насторожился сразу Савва, как легавая, почуявшая добычу. — Может, его можно как-то прижать? За что он мальчишку так?
— Было бы за что прижать, давно бы уже прижал. Только где он? Я наводил справки — никто в городе его не видел. А что у нас с расследованием?
— С каким? По убийству или с твоим частным? — спросил Лудин безразличным тоном.
Это сейчас он пытался говорить спокойным голосом, а вот вчера, пока Роман своим Василием был занят, отбивался от начальства как мог, пытаясь скрыть, что расследование в доме зашло в тупик. Есть труп, есть дырка в голове, но умер человек не от выстрела, а от острой сердечной недостаточности. И нет ни пули, ни одного подозреваемого, кто эту самую пулю мог в него выпустить. Сначала все было просто и понятно. Но Роману всегда больше всех надо. И вместо того чтобы передать документы в прокуратуру, пусть там бы решали, было убийство или не было и что с этим делать, стал проводить дополнительные мероприятия. И все, тупик. Давно такого у них не было. А начальству что — или дайте подозреваемого, или докажите, что тот сам умер. Вот и крутился вчера Савва, как язь на сковородке.
— Да хоть с каким-нибудь из них. Мне кажется, что ты и по тому, и по другому за время моего отсутствия что-то нарыл, — усмехнулся Роман.
Его безразличный тон Саввы не мог сбить с толку.
— Нарыл. Но данных, как всегда, не хватает, — продолжал говорить Лудин безразличным бесцветным голосом.
Но Соколовского не проведёшь. Он чувствовал, что сейчас Савва сорвётся и потоком информации захлестнёт его с головой. Но даже если и не потоком, а одной-единственной фразой, он тоже будет этому рад.
— Эти люди все были между собой связаны, и все они были знакомы лично с Эдуардом Смирновым, — доложился все же Савва, но теперь уже с выражением, делая ударения на словах, на которые хотел обратить внимание своего друга.
— А вот это уже интересно, — произнёс Роман и спросил:
— В какой степени были связаны и знакомы?
— Все были связаны между собой делами по бизнесу в той или иной степени. И знакомы были с Эдуардом лично, так как он был все время конечным потребителем продукции их бизнеса. Ну, про Ковригина ты знаешь, двое других были поставщиками продуктов на его кухни, а третий директор фирмы по организации концертов модных исполнителей. Был. И все они являлись VIP-посетителями клуба «Шейх». А, как известно…