Относительно позднее появление Джона Шекспира в Вестминстере в качестве истца дает еще одно объяснение обширным познаниям Шекспира в области законов — он мог помогать отцу с различными правовыми вопросами, решать которые приходилось семье. Этим может объясняться превосходное знание драматургом имущественного права. Он мог работать на своего отца. В экземпляре «Архаиономии» с возможной подписью Шекспира есть странная запись: «Мистер У-м Шакспир (Wm Shakspare) жил в доме № 1, Литл-Краун, Сент-Вестминстер»; написано скорописью восемнадцатого века, и такой адрес имелся. Сведения могли быть ложными или относиться к совсем другому Уильяму Шекспиру. Но при определенных обстоятельствах это могло иметь смысл. Если, пока рассматривались их семейные дела, он жил поблизости от судебных учреждений, то мог приобрести «Архаиономию» чтобы произвести впечатление на Ламбарда знанием древних законов. Книга Ламбарда послужила также источником для пьесы под названием «Эдмунд Железнобокий»; ее рукопись (хранится в собрании рукописей Британской библиотеки) примечательна характерным для законодательных актов безукоризненным почерком и содержит много сокращений, присущих юридическому языку. Авторство пьесы не установлено, но ее приписывали и самому Шекспиру. Ассоциаций и связей достаточно, стоит только поискать. Так биограф может выявить ряд реальных шекспировских примет, не искажая при этом стоящей за ними личности.
Здесь уместно сделать еще один «юридический» экскурс. Если молодой Шекспир в самом деле служил у какого-то стратфордского чиновника, он должен был хорошо знать дело молодой женщины, утонувшей в 1580 году в Эйвоне. Предполагалось самоубийство, но семья, желавшая похоронить ее достойно, по-христиански, настаивала, что она спустилась с подойником к берегу набрать воды и случайно упала в реку. Эйвон вблизи Тиддингтона славится нависающими над берегом ивами и гирляндами водорослей. Если бы ее признали виновной в самоубийстве, то зарыли бы на перекрестке, в яме, куда кидали камни и битые горшки. Разбирал этот случай Генри Роджерс и пришел к заключению, что она на самом деле встретила смерть per infortunium, то есть случайно. Если при этом вспомнить Офелию, то интересно заметить, что девушку звали Кэтрин Гамлетт.
Все это домыслы, но если Шекспир и вправду начинал карьеру клерком у адвоката, он не слишком дорожил работой. Его появление в Лондоне в качестве актера и драматурга означает, что в конторе он не задержался. Впереди ждала еще одна перемена. Вскоре по возвращении в Стратфорд он стал ухаживать за Анной Хатауэй.
ГЛАВА 17
В «Как вам это понравится» слуга Адам утверждает: «В семнадцать лет беспечно всяк ищет счастия»[114].
Шекспир мог искать счастья среди ланкаширских семейств из Хогтон-Тауэра и Раффорд-Холла, но вернулся в родной город. И если там и пришлось устроиться на работу в адвокатскую контору, то, по крайней мере, одно утешение жизнь ему сулила. Он уже хорошо знал Анну Хатауэй. Четырнадцатью годами раньше Джон Шекспир выплатил часть долгов ее отца. Во всяком случае, семью Хатауэй можно было считать старожилами этих мест. Они поселились на ферме Хьюланд в деревушке Шоттери в конце пятнадцатого века. Шоттери представляла собой скопление разрозненных ферм и усадеб в миле от Стратфорда, на опушке Арденского леса. Дедушка Анны, Джон Хатауэй, был йоменом и лучником; его настолько уважали, что сделали одним из Двенадцати старейшин Стратфорда, заседавших в суде присяжных. Отец Анны, Ричард Хатауэй, унаследовал ферму, впоследствии ставшую известной как «Дом Анны Хатауэй».
Ричард Хатауэй также был фермером и зажиточным домовладельцем. От первой жены, уроженки Темпл-Графтона, у него было трое детей — Анна в том числе. От второго брака тоже имелись дети. Его «достойно похоронили» по правилам протестантской церкви, но душеприказчиком своим он назначил известного нонконформиста; семейная религиозная принадлежность, как и во многих окрестных семьях, могла быть смешанной.
Анна Хатауэй была старшей дочерью в семье, и, коль скоро старшинство предполагает обязанности по дому, на ней лежала забота о младших детях. Выросшая в фермерском доме, она знала, как печь хлеб, засаливать мясо, сбивать масло и варить эль. На заднем дворе жили коровы и куры, свиньи и лошади, их нужно было растить и кормить. Союз Уильяма Шекспира и Анны Хатауэй был в высшей степени разумным соглашением, далеким от мезальянса или вынужденного брака, как это представляют некоторые. Делая такой выбор, Шекспир, может быть, проявил недюжинную осмотрительность и здравый смысл. Это вполне согласуется с его практическим и деловым подходом ко всем мирским делам.